— …либо одним махом избавим тебя от призрачной перспективы инвалидной коляски и костылей… Я понятно выражаюсь?

— Да.

Весь фургон, включая и подлого палача, все было измазано кровью. Из меня она продолжала вытекать, только совсем тонкой и незаметной струйкой.

Я попыталась потянуть время. Я ждала принца на горячем коне в бурке, папахе, с шашкой и усами. Сейчас он прискачет придерживая своего горячего вороного друга, распахнет эту дверь, ворвется и спасет меня…

Время шло, секунда за секундой, а его все не было. В конце концов, я уже стала испытывать беспокойство, не случилось ли с ним чего по дороге? Не проехал ли мимо? Только потом пришло понимание очевидного. Сегодня был не мой день.

Любительство погубило многих. Жалеть о них никто не будет. Разве только тех, кто из-за них пострадал… Так же как и в моем случае. Единственно кто меня и вспомнит, так это только Вадим. И то не сам, не добровольно и с охотой, а напомнит ему обо мне все тот же дедушка-палач. Пока он ломал очередную ампулу для укола, в дверь просунулась рука и передала ему бумажку со странным текстом.

Достал он диктофон, маленький. Включил его и поднес к моим губам… Наговорила я с принесенной бумажки текст, со своим согласием ухода из жизни и обвинениями во всех грехах своего распутного и почему-то безбожного мужа. Подписала бы, но видно гадкий дедушка прострелил мне все серьезно. Рук я уже не чувствовала Хотела слезы с глаз утереть, а рук-то считай у меня и нет…

Он приставил мне к сердцу пистолет со словами: «Красивая ты дочка, не хочется тебе лицо перед траурными мероприятиями портить.»

Легким нажатием пальца на курок, закрыл последнюю страницу моей жизни.

* * *