— Ведь до чего распустили парижские краснобаи эту сволочь! Сидит с нами, европейцами, как равный с равными, и почитывает себе книжку! Мало еще, мало мы вам крови пустили, вояки… Брось книжку, говорят тебе! — завопил вдруг парашютист и вскочил с места.

Алжирец обратил к нему бледное от волнения лицо.

— Оставьте меня в покое, или я призову командира самолета…

— А я говорю, брось книжку! — исступленно заорал парашютист и шагнул к алжирцу.

Он было схватил его за плечо, но в этот момент чьи-то сильные руки ухватили его самого со спины и отбросили в сторону. Это был Барзак, с самого начала гневно наблюдавший за поведением парашютиста.

— Стыдитесь! — крикнул он капитану. — Вы позорите французскую армию и самое имя француза!

А капитан, глаза которого, казалось, слились сейчас в один огромный, налитый кровью глаз, уже медленно шел на него, расстегивая на ходу кобуру.

— Ты… посмел… капитана… десантных войск…

Бледная стюардесса вжалась в стенку самолета, с ужасом глядя на разбушевавшегося парашютиста. Пассажиры молча сидели на своих местах с видом людей, к которым происходящее не имеет ни малейшего отношения. Капитан уже сунул руку в кобуру, когда Барзак быстро шагнул ему навстречу и ребром ладони ударил его по запястью. Однако удар оказался недостаточно сильным: капитану удалось извлечь револьвер из кобуры, но теперь он вынужден был ждать, пока онемевшая рука сможет пустить оружие в ход.

Барзаку не пришлось использовать выгоду своего положения.

— Капитан, спрячьте оружие! — властно крикнул Стамп, вскочил с кресла, подбежал к парашютисту и что-то зашептал ему на ухо.

Тот мгновенно как-то осел весь, распружинился, смущенно закивал Барзаку, сунул револьвер обратно в кобуру и поплелся на свое место. В кабине снова стало тихо, пассажиры отдались нарушенному было чувству покоя, лишь изредка с острым любопытством поглядывая то на укрощенного парашютиста, то на Стампа, тщетно пытаясь разгадать тайну его власти над ним.

А под «Каравеллой» уже простерся бескрайний водный простор. Еще четверть часа — и навстречу самолету со скоростью пятисот километров в час мчался африканский берег, древняя алжирская земля, во всей ее сказочной красе и природном богатстве. Как ни ярко раскрашены рекламные плакаты туристских бюро, они бледнеют перед живыми красками этого неповторимого пейзажа. И трудно поверить, что на этой плавно всхолмленной, благословенной земле, озаренной золотыми лучами солнца, под нетленно синим куполом неба, среди вечнозеленых пальм, чуть колеблемых благоуханными морскими ветрами, пришлые завоеватели жестоко угнетают и грабят исконных хозяев страны, творят над ними дикие расправы, пытают их в застенках, гноят в тюрьмах и концлагерях, убивают по суду и без суда, сметают с лица земли целые поселения, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков.