— На рассвете и двинешься.

Федор все же попытался открутиться:

— А если послать железнодорожника?

— Нет-нет, — возразил Гаркуша, — он к станции привязан, кто его отпустит?

— Мог бы что-нибудь придумать.

— Железнодорожника не будем трогать, — отрезал Гаркуша. — Основная информация идет от него, это первое. Во-вторых, он просто откажется... Обязанности четко распределены. За передачу информации отвечаем мы, значит, нам и морочиться с рацией. Железнодорожник подстрахует тебя на вокзале. Сегодня вечером я увижу его. А ты испугался?

Федор хмуро взглянул на него.

— Сегодня я выскользнул просто из их рук, — ответил он.

— Знаешь, снаряды в одну воронку не ложатся.

— Слыхал.

— Так поужинай и ложись. Выедешь в половине шестого, я тебя подниму.

18

18

— Ну, товарищи розыскники, выходит, проворонили шпиона, — хмуро сказал полковник Карий и посмотрел почему-то не на Толкунова, а на Бобренка.

Майор выдержал его взгляд, принимая часть вины на себя, и ответил коротко:

— Так уж случилось, товарищ полковник...

Конечно, у Карего были все основания сердиться и отчитывать их, но полковник славился тем, что никогда не только не кричал на подчиненных, но даже не повышал голоса. И сейчас он не изменил этой привычке. Говорил ровно, будто речь шла о совсем будничном деле:

— Шофера следует отдать под суд, а вам, майор Бобренок и капитан Толкунов, ставлю на вид... — Он сделал паузу, и Толкунов немедленно воспользовался ею:

— При чем тут майор? — возразил он. — Я отвечал за «мышеловку», с меня и спрашивайте.