Бобренок недовольно пожал плечами. Видно, патруль не железнодорожный, а из городской комендатуры, и не прошел инструктажа контрразведчиков. Зачем он появился на вокзале? Лучше бы этот дотошный лейтенант с повязкой не вмешивался не в свое дело, потому что солдат с палкой уже смешался с толпой, поджидая агента на трамвайной остановке.

Но комендантский патруль имеет право проверять документы у любого военного, в конце концов это обязанность патрульных, тем более что они получили приказ быть особенно бдительными...

Агент подошел к патрулю, откозырял и поставил чемоданчик на мостовую, зажав его между ног. Офицер протянул руку за документами, а солдат с автоматом, как и положено по инструкции, шагнул в сторону, заняв удобную позицию, чтобы в случае чего задержать нарушителя.

Белобрысый расстегнул шинель. Даже издали Бобренок видел, как широко и дружески улыбается он, будто и в самом деле проверка документов была простой формальностью и ничем не угрожала ему.

Однако старший патруля не ответил на эту фамильярность, взял документы и стал внимательно проверять их, что-то спросил у белобрысого, и улыбка сползла с его лица. Видно, офицер требовал каких-то объяснений, белобрысый недовольно полез в карман и достал еще бумагу, наверно, продовольственный аттестат. Бобренок знал, что опытному патрульному офицеру отметки в аттестате иногда скажут больше, чем самые убедительные документы.

Старший патруля уставился в аттестат, перелистал его и опять что-то спросил у белобрысого. Тот раздраженно ткнул пальцем в бумагу, и только после того офицер сложил его и возвратил владельцу. Белобрысый о чем-то спросил у патрульного, и тот указал на трамвайную остановку. Вообще, поведение агента было натурально, и Бобренок поймал себя на мысли: если бы точно не знал, что это за человек в поношенной шинели, тоже мог бы отпустить его.

Белобрысый спрятал документы и потянулся к чемоданчику. Он взял его небрежно и хотел уже отойти, но старший патруля вдруг остановил его, указав на чемоданчик. Белобрысый отступил, и Бобренок подумал, что патрульный офицер сделает сейчас непоправимую ошибку, он даже невольно подался вперед, словно мог остановить офицера, предупредить об опасности.

Наверно, прошла лишь секунда, самое большое — две, патрульный так и стоял с протянутой рукой. По приказу начальника гарнизона он мог в особых случаях осматривать вещи офицеров и солдат, и не было ничего удивительного в том, что воспользовался таким правом, однако Бобренок понял, к чему это может привести, и тихо, сквозь зубы, выругался: педантичный лейтенант срывал им операцию, а майор даже не мог вмешаться — стоял, смотрел и, единственное, что мог позволить себе, шептал нелестные слова.