Некоторое время спичка спокойно лежала на поверхности, затем начала медленное движение по широкому кругу. Скорость вращения быстро росла, спичка как бы закручивала за собой невидимую спираль и, достигнув центра, вдруг встала вертикально. Еще секунда — и она исчезла в глубине. Легкие волны улеглись, поверхность снова была неподвижной.

Даже невозмутимый Абдунасим выглядел потрясенным.

— Чудеса…

— Его называют колодцем Иблиса, то есть дьявола. Все! — подытожил Павел. — Поехали к Джамалу.

Мы направились к карагачам.

Ирина дернула меня за рукав и прошептала:

— Милый, возьми с собой Абдунасима.

— А ты?

— Я умираю от желания поскорее смыть с себя эту проклятую пыль. Да и обедом пора заняться.

— Хм! Павел!

Змеелов обернулся.

— Не опасно оставлять женщину одну? Говорят, тут очень горячие джигиты.

— Не волнуйтесь. Ведь женщина приехала не одна, а вместе с вами. Об этом уже знает весь кишлак.

— Вы полагаете? А я-то считал, что наш приезд пока остается незамеченным, поскольку на улицах мы никого не встретили.

— Неважно. Узун-кулак работает надежнее телеграфа.

— Ладно. Под вашу гарантию…

Мы с Абдунасимом открыли вагончик, натаскали в котел воды из речки, затем я проверил, как работают системы. Никаких нареканий.

Оставив Ирину заниматься хозяйством, мы втроем забрались в «уазик» и поехали искать одноглазого Джамала.

Над кишлаком гремела восточная музыка. Запредельные децибелы достигались, видимо, не только мощным усилителем, но и акустическими свойствами ущелья.

Через несколько минут асфальт вывел нас на довольно просторную площадь, обсаженную по периметру тенистыми чинарами. Здесь собралась масса аборигенов, в основном мужчин. Разбившись на группы, они что-то горячо обсуждали. То и дело в равных концах раздавались взрывы гомерического хохота, почти заглушавшие громоподобные ритмы бубна и ная.