«Ярослав, ты избавил меня от лишней работы, — послышался снизу насмешливый голос Гафура. — Теперь мне не придется затаскивать твой труп наверх. Ты сам забрался в предназначенную тебе могилу. Это по-дружески, рахмат. Ярослав, я уже вставил новую обойму. Я иду!» Послышался хруст гравия. В ущелье резко потемнело, должно быть солнце полностью опустилось за вершины, и лишь высоко над головой голубела светлая полоска. Я знал, что шансов у меня все так же мало. Гафур не промахнется.

Вообще, валун, в котором был устроен тайник, напоминал башню танка, но большую выше человеческого роста. Крышка, закрывавшая полость, была так плотно пригнана, что щель ничем не выделялась даже с близкого расстояния. Сейчас крышка была сдвинута. Я своей массой заполнял почти все углубление. Любой выстрел внутрь достигал цели. Но у Гафура имелся недостаток — маленький рост при арбузном животе. Даже встав на цыпочки и вытянув руку вверх, он не смог бы направить пулю в каменный колодец под нужным углом. Волей-неволей он должен был либо подняться на валун, либо подложить что-нибудь под ноги, например опрокинутое ведро.

Услышав металлическое звяканье, я понял, что он выбрал ведро, какое обычно возит с собой каждый водитель. Новые звуки, совсем рядом. Значит, он поставил ведро на землю и сейчас выравнивает его. «Ярослав, ты приготовился к смерти?» Я резко поднялся, держа над головой обеими руками тот самый сундучок. Гафур еще не успел разогнуться. Он попытался было вскинуть пистолет, но снова опоздал. Что было сил я швырнул сундучок в его подлую рожу. Он охнул и опрокинулся на спину. Раздался треск, будто разбился огромный орех с толстой скорлупой.

Я стоял в тайнике, по грудь скрытый камнем, и представлял собой отличную цель, потому что над ущельем взошла луна. Но стрелять было некому. Гафур не шевелился. Я спрыгнул вниз. Его затылок был раздроблен, а мозги превратились в кашу. С размаху он рухнул на острые камни.

Будь он жив, хлебом клянусь, дочка, я довез бы его до кишлака, несмотря на его подлость. Но это уже был жмурик. Его мертвые руки прижимали к животу сундук с такой силой, будто он собирался унести его на тот свет. Стоило трудов разжать его хватку.

Сундучок я аккуратно поставил на место. Сверху свалил труп Гафура, сняв с него халат, затем уничтожил все следы и, задвинув потайную крышку, направился в кишлак, прикидывая, как обкрутить Джамала.

Что было дальше, я тебе рассказывал, Иришка. Я никого не хотел убивать и калечить, но пришлось взять грех на душу. А после — двенадцать сволочных лет, лучших лет жизни, которые ушли ишаку под хвост. Я мог поторговаться. Много было охотничков до этого сундука. Купил бы себе волю. Но я молчал, терпел, стиснув зубы. Я все перенес, моя дорогая девочка, и все ради того, чтобы наша семья зажила наконец по-королевски. И вот теперь, когда журавль с неба наконец в наших руках, когда мы сорвали сумасшедший банк, какой-то прощелыга путается у нас под ногами! Иришка, да на тебя просто затмение нашло!