Пение птиц разбудило Милли. Взошло солнце, и тихо шелестели листья. Она расчесала свои растрепавшиеся короткие кудри. Лицо горело от ветра и солнца. Она вылезла из повозки, накормила лошадей овсом, поела сама и собралась ехать дальше. При мысли о том, что поедет по прерии одна, она едва не лишилась чувств. «Но я не могу оставаться здесь. Эго будет еще хуже, чем ехать но прерии, — в отчаянии думала она. — Я должна ехать! Но куда, как?»

Милли приходилось видеть, как мужчины рисовали географические схемы на песке. Она опустилась на колени на небольшом песчаном участке и, напрягая все свои мысли, стала рассматривать его.

— Здесь запад, — задумчиво проговорила она. — Я видела, как здесь заходило солнце. Значит, север здесь. Я должна держаться северо-запада. От Красной реки до Спрэга мы ехали десять дней… Здесь река… — Она провела черту на песке. — Вчера я проехала, наверное, миль тридцать-сорок почти прямо па север, до этой реки. Значит, я нахожусь здесь. — Она поставила точку на песке и провела другую черту. — Я не должна ехать обратно к охотничьим лагерям, потому что могу натолкнуться на индейцев. Я не должна двигаться и вдоль этой реки на запад. Мне надо переправиться через нее и держаться северо-запада. Я должна переправляться через все встречающиеся реки и искать для этого удобные места…

Она достаточно путешествовала по пустынной прерии, чтобы иметь некоторое представление о том, что ей предстоит. Мысль о встрече с охотниками вызывала в ней надежду, подбадривала ее… Наконец Милли решилась и выехала из леска направо, туда, где бизоны проложили широкую дорогу вниз, к реке. Лошади рысью преодолели ее — она была неглубокой и легко въехали на низкий противоположный берег. Милли не успела опомниться, как очутилась на гладкой, ровной поверхности прерии.

— Как просто! — восторженно воскликнула она. — О Уайти и Спэкс! — обратилась она к лошади. — Как я люблю вас! — Она стала искать свой красный шарф, чтобы вытереть лицо и волосы. Но он, как и ее маленький револьвер, пропал. Она потеряла его. Нет! Она вспомнила, что привязала его к верхушке повозки в лагере Джэтта и оставила там. Это воспоминание взволновало ее. Что, если Том Доон найдет наконец лагерь Джэтта и увидит ее красный шарф? Нет, этого не случится. Индейцы, конечно, сожгли весь лагерь.

Милли определила по солнцу направление и поехала по прерии — беспредельной равнине, густо поросшей травой. Ехала она с раннего утра до заката солнца и, когда впервые за весь день встретила реку, почти высохшую и превратившуюся в лужу, остановилась, распрягла лошадей и позаботилась обо всем необходимом для себя. Лошади напились из лужи и вернулись к повозке. Они проявляли необычайный интерес к Милли и даже ходили за ней следом. Она отсыпала им овса, приласкала и даже начала разговаривать с ними, ибо одиночество тяготило се. Вскоре темнота скрыла от взора пустынную безграничную даль. Стояла тишина, только слабый шорох и жужжание насекомых! Она легла, напуганная и темнотой, и тишиной, боясь уснуть… Однако долго лежать с открытыми глазами и бороться со сном она была не в состоянии…