Наконец она доехала до одного из холмов, долго казавшегося недосягаемым. Речка, окаймленная зелеными вязами, протекала как раз у его подножия. Измученное сердце Милли забилось при внезапном воспоминании. Она здесь уже останавливалась, она узнала эти вязы… Лошади заржали, забили пыльными мохнатыми копытами и остановились. Милли взглянула вниз, на зеленый берег, где когда-то Кэтли говорил ей о своем сочувствии.

Еще один солнечный закат… Золотистые, красные и пурпурные облака запылали над прерией. Постепенно сумерки опускались на равнину, и среди колышущейся травы появились тусклые пятна костров и клубящиеся столбы синего дыма. Повозка Милли, пробиралась теперь среди мелкого скота, который пасся по обеим берегам реки около Спрэга. На дорогу выбегали собаки и лаем встречали новую повозку. Любопытные охотники, направлявшиеся на юг, выходили из палаток, чтобы расспросить о новостях новоприбывшего из охотничьей области.

— Здравствуйте, сынок! — приветствовал Милли седой старик, живыми голубыми глазами оглядывая усталых лошадей и повозку с единственным седоком. — Вы один?

— Да, — ответила Милли, с волнением услышав его хриплый голос.

— Откуда вы? — спросил старик.

— С Красной реки, — ответила Милли.

— Скажите-ка, сынок, вы… — Он прервал вопрос, подошел ближе и положил руку на спину лошади, от которой шел пар. Грубые лица, одни загоревшие, другие бледные, еще не обвеянные ветром прерии, смотрели на Милли. Они казались ей прекрасными: столько жизни, радушия и интереса было в них!

— Да, с Красной реки, — быстро и тихо ответила она. — В моем отряде произошла ссора — все перебили друг друга… Потом команчи переправились через реку… И я убежала из лагеря. Уайти и Спэкс вывезли меня из лесу на равнину… И тут я увидела гнавшихся за нами индейцев… Мы попали, в стадо бизонов, которые неслись в панике… Пыль и топот… Это было ужасно!.. Потом они побежали тише, но окружали нас весь день… сорок миль… Когда же наконец мы остались одни, мы день за днем ехали и останавливались, ехали и останавливались… Не знаю, сколько дней это продолжалось!

После взволнованного рассказа Милли воцарилась тишина. Затем старик недоумевающе почесал бороду:

— Сынок, вы шутите над нами? Выдумываете все это? Правда, вид у вас усталый и замученный…

— Это истинная… правда, — со вздохом ответила Милли.

— Ну, мальчик… — более серьезным голосом начал добродушный старик и снова с любопытством оглядел изнуренных лошадей и поломанную повозку.

— Мальчик? — живо, насколько позволяла усталость, воскликнула Милли. — Я не мальчик!.. Я девушка… Милли Фэйр.