— Да входите же смелей. Не бойтесь, это настоящее Войско Польское, от Рейтара.

«Дезертир», не оправившись еще от испуга, попытался улыбнуться, но по-прежнему не отходил от стены.

— Не бойтесь.

Угрюмый встал и протянул «дезертиру» руку:

— Хорунжий Угрюмый.

— Янковяк, — ответил «дезертир» и, переложив автомат в левую руку, правую подал Угрюмому.

Тот резким движением рванул его на себя, а левой рукой ударил изо всех сил в подбородок. Хотя «дезертир» и был здоровым парнем, но, получив классический нокаутирующий удар, отшатнулся назад и растянулся на полу. Угрюмый поднял выпавший у него из рук автомат.

— Обыщи его, — коротко бросил он Соколу.

Тот начал ловко выворачивать карманы, ощупывать рукава, воротник и подкладку пиджака. На «дезертире» был старый пиджак, бриджи и ботинки. Кроме грязного носового платка, ножниц, нескольких сигарет «Спорт», коробки спичек и военного билета на имя Янковяка, ничего не было обнаружено.

— Обувь, — рявкнул Угрюмый.

Сокол снял с лежавшего без сознания «дезертира» ботинки. Угрюмый осмотрел их профессиональным взглядом — ведь не зря до войны он был жандармом, — но никакого тайника в них не обнаружил.

— На шее у него висит какой-то кулон, — сказал Сокол.

— Покажи-ка. Да ладанка, обыкновенная ладанка.

— Ну и врезал, же ты ему! — удивился Сокол.

— Плесни-ка на него воды, — распорядился Угрюмый.

Хозяин зачерпнул ковшиком воды из ведра и плеснул «дезертиру» в лицо. Тот вздрогнул, спустя минуту сел и, полностью еще не придя в себя, осмотрелся вокруг. Угрюмый придвинулся к нему вместе со стулом и, помахивая у него перед носом пистолетом, спросил:

— Ну как себя чувствуешь, сопляк из органов?

— Вы о чем?

— Ладно, ладно. Не прикидывайся дурачком, видели мы таких. Говори, кто тебя к нам подослал, Элиашевич?

— Не понимаю, о ком это вы? Не знаю я никакого Элиашевича.