— Инстинкт слеп! — резко произнес Хейфиц. — Они же сознательно создают невыносимые условия для нашего пребывания на завоеванной нами земле. Соз-на-тель-но!

Он достал из шкафа бутылку рома.

— Вам нельзя нервничать, — пересев со стула на кушетку, — сказала Альбина.

— Прошу, — Хейфиц подал ей рюмку. — За нашу победу! За все хорошее, что ждет нас впереди!

— За победу! — повторила Альбина, вкладывая в эти слова свое толкование.

Выпив, Хейфиц подсел к ней почти вплотную.

— Почему я с вами становлюсь спокойнее?

— Не знаю, право, — невольно усмехнулась Баронесса.

— Наверное, потому, что вы — чародейка, волшебница. — Хейфиц провел ладонью по ее руке. — Такие пальчики бывают только у скрипачей, пианистов и магов.

— Это что, объяснение в любви, майн герр? Вот не подумала бы, что вы способны на такое.

— Не знаю, как это называется, но вы вызываете во мне трепетное чувство. И это, я уверен, ответная реакция на ваши чувства ко мне, хотя внешне вы их умело скрываете.

Альбину это еще больше рассмешило.

— Какое самомнение! У вас интересная жена.

— Я отправил ее в Германию. Но и с ней я одинок. Вдвоем, а каждый сам по себе.

— Сейчас никому ни до чего и ни до кого, — сказала Альбина. — Война завершится, и у вас семейная жизнь наладится. — Хохоча добавила: — Вот увидите. Вам говорит это сама волшебница! Только верьте. — Про себя же подумала: «К чему бы этот не мужской разговор?..»

— Послушайте, Баронесса, почему бы нам не встретиться у меня дома? Мне из Берлина прислали кое-что из сладостей… Я дорожу своей репутацией.

— Хотите, чтобы о нас с вами пошла дурная молва? И тогда осудят обоих. А жена ваша и вовсе мне глаза выцарапает.

— Ну почему же… Объясним, что я пригласил вас, чтобы помогли мне с переводом делового текста.

— Неубедительно.

— Тогда я приду к вам.