— А я тебя ждал, — сказал он и показал бельчонка, выглядывавшего из-за пазухи.

— Где же ты его взял? В дупле беличьем?

— Что ты, папочка! Я не разоритель гнезд. Подобрал его под деревом. Видно, ворона в клюве его не удержала и выронила.

— Совсем как у дедушки Крылова, — рассмеялся Антон и поцеловал сынишку.

— И вовсе нет. В басне ворона кусочек сыра роняет.

— Ждал, говоришь, меня?

— Да. Завтра пойдем с тобой подальше в лес отпускать на свободу всех, кого я подлечил: дятла, белку, галчонка.

— С удовольствием, Мишуня.

— А сейчас пойдем покажу ужат, которые вывелись у меня в дендрарии. Так интересно…

Впереди показалась Вероника в окружении девочек из ее отряда. Увидев отца, она побежала ему навстречу. Обняла, поцеловала, а Мишуню отчитала:

— Ты что же не даешь знать о себе, заставляешь волноваться? Пообедал и исчез. Даже на «тихом часе» отсутствовал. Придется сказать врачу, что не отдыхаешь после обеда.

— У меня ужата должны были появиться на свет. Мне же важно было пронаблюдать, как это происходит, — объяснил Миша.

— В другой раз отпрашивайся у меня, как это делают другие.

— Вот еще! Для них ты — вожатая, а для меня — сестренка.

— Вероня права, — объяснил Антон. — На ней за тебя лежит двойная ответственность: перед теми, кто доверил ей пионеров, и перед твоими родителями. Вот и переживает.

— А пусть Вероня сама в «тихий час» спит. А то сидит в беседке и книгу читает.

— Надеюсь, сестричка учтет пожелание братишки. — Антон тепло посмотрел на дочь, улыбнулся.

— Учту, папулечка. — Она взяла отца под руку, а Мишуню за руку и повела их по территории лагеря, к домику мамы. — И я хочу посмотреть на твоих ужат, Мишуня.

Где-то впереди промелькнула фигура Елены Петровны. Она шла с начальником лагеря, что-то доказывая ему на ходу.

— А вон и мамулечка на горизонте, — сказала Вероня.