Неплохое начало, как он понимал. Но главное впереди — скалы и подводные рифы. Пока ясно одно: Кейлеб занимается изготовлением фиктивных документов для шпионов, засылаемых в нашу страну. Знает кадровых сотрудников спецслужбы. Такого агента трудно переоценить, а значит, стоит потрудиться над его изучением. Не важен чин. Важно, чтобы агент имел прямое отношение к секретам.

Непосредственный контакт с Кейлебом установить несложно, рассуждал Антон. Прийти к нему в лабораторию или даже домой, поговорить, найти то, что нас объединяет. Но это был бы неоправданный риск. Да и вообще слишком прямо, а значит, может закончиться провалом, поскольку, стремясь обезопасить себя, Кейлеб может донести о его визите в контрразведку своего отряда.

Другой путь — предварительно создать условия для этого, зайти, что называется, с тыла: познакомиться с Эйхгольцем, а через него выйти на Кейлеба, что вполне возможно и теоретически, и практически. Путь подлиннее, тоньше, изящнее, где требуется немало выдумки, но зато надежнее. Ему Антон и отдал предпочтение.

Однако как воспримет это Эйхгольц? Захочет ли с ним иметь дело? Насколько коммуникабелен он и отзывчив? Незнакомых людей немцы домой не приглашают. И все же…

Приехав к скульптору домой на Зоненштрассе, Буслаев представился, разумеется, не разведчиком, а официально — атташе советского посольства по культуре.

— Милости прошу, — приветливо встретил его поджарый и подвижный, с одухотворенным лицом немец. — Чем обязан посещению меня дипломатом великой державы?

— Если не возражаете, я хотел бы познакомиться с вашими скульптурными работами, господин Эйхгольц. Наслышан о них. Встречал хвалебные публикации. Но, как говорится, лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать. Не так ли?

— Совершенно верно, — подтвердил Эйхгольц. — Вы что же, тоже ваятель? А может быть, искусствовед?

— Видите ли… Я хотел бы рекомендовать ваши произведения для показа русскому зрителю в моей стране. Возможно, речь пойдет о вашей персональной выставке в одном из городов России.

— Весьма польщен. Проходите, пожалуйста. — Эйхгольц широко распахнул двери в помещение мастерской.

Буслаев входил в мастерскую с трепетным чувством. Посередине зала возвышалась скульптурная композиция. Над ней еще шла работа, но то, что он увидел, уже вызывало интерес и восхищение.

— Адам и Ева перед изгнанием из Рая, — пояснил мастер, любуясь своим произведением.

— Впечатляюще, — отозвался Антон. — Из-под вашего резца выходят настоящие шедевры.

По периметру огромной комнаты со стеклянным потолком были расположены стеллажи. С их полок на него смотрели многочисленные фигурки, группки, бюсты знаменитостей, мастерски исполненные и оттого вызывавшие восторг. Буслаев подходил ко многим из них, разглядывал, задавал ваятелю вопросы и выслушивал историю каждой скульптуры.