Настоящие горные скалы, хрустально чистые источники, сосны, которые вдохновенно устремились ввысь, – впервые его глазам открылось то, о чем он так долго мечтал в заокеанской стране. Здесь не было войны между иммигрантами, мыслей о семейной жизни и полуночных побоищ со всяким хулиганьем, – только камни, вода, деревья и солнечный свет.

Добравшись до вершины Хуашань, Сайхун с тяжелым сердцем заметил, что сама гора изменилась. Теперь здесь было гораздо меньше монахов; никто из даосов уже не стоял на страже монастырских ворот, некому было обрабатывать поля и присматривать за алтарями. Жуткое опустошение царило на горных склонах, в заброшенных павильонах и постройках не было ни души. Легендарные следы от копыт буйвола Лао-цзы оказались стерты. Всего лишь Два месяца назад солдаты регулярной армии вторглись на Хуашань, запретив отправление любых церемоний, опустошив храмы и разогнав монахов. Перед лицом политической власти, а лучше сказать, под дулами ружей Хуашань оказалася не такой неприступной.

Опустевшие храмы постепенно начали разваливаться без заботы и ухода; некоторые строения стали жертвой вандалов. Залы, в которых еще недавно курились сандаловые благовония, теперь провонялись мочой. На залитых кровью алтарях валялись увядшие подношения цветов и фруктов. Статуи богов были либо разбиты, либо прострелены – либо украдены. Стены, которые ранее слышали только священные гимны, теперь были испещрены непристойностями. Храм Бессмертного Лю Дунбиня – маленькое кирпичное строение с колоннами у входа – стоял, зияя провалом выбитых дверей. Самой статуи святого с мраморным ликом и царским шелковым одеянием уже не было внутри. Скульптурно оформленные карнизы оказались разрушенными; позолоченные фигурки с одеждами из золота и жемчуга стали добычей расхитителей. Священные в своей безвестности каменные изображения горных богов попали в каталоги музейных редкостей.

Сайхун наткнулся на обрывок листовки с текстом политического обличительного опуса против религии. Листовка призывала всех присоединиться к славной революции. Пол был завален обломками сундуков и ящиков. Во дворе громоздились кучи ломаного дерева – все, что осталось от утвари.

Если бы Сайхун лично не приехал в Хуашань, он никогда не поверил бы в то, что столь редкое, необыкновенное святилище угасало, почти не замеченное остальным миром. Для него Хуашань был почти утопией, сказкой. И каким потрясением было осознавать, что людское воинство смогло промаршировать прямо на небеса, превратив их в нечто совсем земное и уязвимое – просто крохотный клочок истории, который будут скрывать мелкие чиновники-бюрократы, о котором никогда больше не услышат новые ученики!