Сайхуну поручили обслуживать несколько столиков, и он старался вовсю. Считая себя уже опытным официантом, он быстро брал заказы и немедленно относил их на кухню, чтобы Дьявол Ли приготовил требуемое блюдо. Постепенно грохот ресторана нарастал, оглушая всех и вся: посетители громко болтали, вопили дега, официанты громко кричали, передавая заказы на кухню. Каждый раз когда Саихун с размаху раскрывал двойные распашные двери, раздавался звук, подобный барабанному бою; каждый раз когда фарфоровые тарелки скользили по стали сервировочных столов, их перезвон напоминал звучание гонгов. Дьявол Ли, крепко сжав губами измятую сигарету, священнодействовал над четырьмя плитами сразу, заставляя их реветь и шипеть; его железная лопаточка для перемешивания двигалась настойчиво и неукротимо, словно шатуны у паровоза. Стоило шеф-повару приподнять сковороду, как жуткие языки желтого пламени молниеносно взметались под колпак кухонной вытяжки. Вокруг кипели и плевались паром кастрюли с кипящим соусом, и восхитительный аромат разливался по всей кухне. Ритм работы мог свести с ума кого угодно: Дьявол Ли гневно кричал, чтобы побыстрее забирали приготовленные заказы, официанты отвечали ему так же громко, выкрикивая названия новых блюд.

В углу вовсю трудились две чернокожие посудомойки. На протяжении дня обе женщины, помимо мытья посуды, должны были вместе мыть полы, ставить столы, получать привезенные продукты и готовить пищу к вечернему приему посетителей. Они сносили припасы вниз в подвал, где были установлены дополнительные печи, чтобы на них доводить до полуготовности уток и цыплят, столы для разделки и нарезки овощей и даже приспособление для проращивания фасоли, из которой потом делали фасолевый крем. Практически весь вечер напролет потоки кипятка струились под их руками на тяжелые блюда и кувшины.

Одна из негритянок, Бесси, была довольно стройной, большеглазой и совершенно скрытной. Ежедневно она пробиралась на работу тайком, словно мышь, которая осторожно пробирается через комнату. Она ни с кем не разговаривала, безупречно справлялась с возложенными на нее обязанностями и всегда уходила точно в положенное время. Зато ее товарка была полной противоположностью. Ее называли Лаки, и она весила добрых 350 фунтов. Передвигаясь, Лаки делала мелкие шаги своими огромными ногами-бочонками, а туловище ее было столь внушительных размеров, что в двери она протискивалась лишь боком. Путешествие с горой грязной посуды заставляло ее задыхаться, так что Лаки старалась собрать поближе к мойке как можно больше грязных тарелок, чтобы не тянуться за ними далеко. Сайхун особенно понравился Лаки. Несмотря на кухонный жар, грохот и безумный ритм работы, Лаки во весь голос распевала песни в стиле госпел. Возможно, из-за того, что Сайхун здесь был самым младшим, Лаки не стеснялась подмигнуть ему, намекая, что «принять Господа в сердце никогда не поздно».