В лавке молочника все трое взяли по вафельному стаканчику. Несмотря на свои жалобы, тетушка Мейбл редко упускала возможность полакомиться сладким холодным лакомством. Больше всего ей нравилось клубничное, хотя они вместе с Сайхуном нередко пытались экспериментировать со всевозможными вкусовыми добавками. Дядюшка Уильям, как истинный приверженец классики, неизменно требовал себе двойную порцию ванильного.

Почти всю свою жизнь дядюшка Уильям проработал в ресторанах – сначала официантом, а потом и владельцем нескольких ресторанчиков, которые, впрочем, не принесли ему ни денег, ни успеха. Даже удалившись на покой, он иногда подрабатывал в ресторанах, когда там случалась горячая пора. Он всегда настаивал на том, что ему нужно открыть свое дело; но крайний индивидуализм характера и нежелание идти на компромиссы всегда оказывались непреодолимыми камнями преткновения. Если бы не финансовая поддержка жены в сочетании с ее умением планировать расходы, дядюшка Уильям легко скатился бы на самое дно нищеты, преследуя свою голубую мечту.

Именно тетушка Мейбл во время депрессии 1929 года первой настояла вернуться в Китай и упорно ожидала, когда же наступит экономически благоприятная ситуация, чтобы вернуться в Америку. В последующие годы она зарабатывала себе на жизнь, работая прачкой. Постепенно она открыла свой небольшой магазинчик на Ист Огайо-стрит. Потом на сбережения тетушки они купили кое-какую недвижимость, так что старость они встретили более-менее уверенно. Дядюшка Уильям с удовольствием – но без всякого интереса – любил вспоминать о правах собственника; но больше всего ему нравилось ездить на своем «бьюике» вдоль Северного побережья.

Расслабившись за мороженным, тетушка приобрела почти девический вид. Всю неделю она казалась рассеянной и озабоченной, занимаясь домашним хозяйством, собственностью да дядюшкой Уильямом. В свое время она была весьма статной женщиной крестьянского телосложения, однако с возрастом постепенно начала ковылять и слегка уменьшилась в росте. За время работы прачкой ее руки никогда не высыхали от воды и мыла, и теперь артрит изуродовал ее руки, согнул кости и тело. Сайхун часто делал ей массажи, используя всевозможные мази и притирания, – но разве может снадобье повернуть вспять годы такой жизни! Тяжелый труд проявился морщинами на лице тетушки Мейбл, посеребрил ее волосы (с перманентной завивкой, но никогда не крашенные), согнул некогда прямую спину. Лишь выбираясь на воскресную прогулку, тетушка Мейбл немного приободрялась. Она смеялась, улыбалась и счастливыми глазами смотрела на густую зелень деревьев.