– Всего лишь десять минут, – сказала она вслух и направилась к сеноту. Сбросила рюкзак, сняла ботинки и носки, грязный комбинезон. Стянула красное термобелье и, оставшись в спортивном бюстгальтере и трусах, пошла к каменистому краю водоема. Нырнула, почти не подняв брызг.

Ощущения полностью соответствовали ее предвкушениям. Халли не могла подобрать слово, которое описало бы эти чувства. Вода была прохладной, но не холодной, ласковой, исцеляющей, и женщина легко поплыла, наслаждаясь успокаивающим кожу потоком. Достигнув середины сенота, она остановилась, потерла лицо, прочесала пальцами волосы. Легла на спину, развела в стороны руки и ноги, разминая одеревеневшие мускулы, получая удовольствие от нежного прикосновения воды.

Халли нырнула и проплыла вниз двадцать футов, затем тридцать. Свет тускнел, давление росло. Она непрерывно продувала уши – действие, доведенное до автоматизма при многочисленных погружениях с аквалангом. Потом посмотрела наверх и быстро поднялась, с шумным всплеском вынырнула и едва сдержала радостный крик.

Боже, как хорошо! Как приятно двигаться в воде! Халли не знала лучшего лекарства для больного тела. Черт, скоро нужно выходить… Впрочем, еще пара минут роли не сыграет. Халли перевернулась на живот и поплыла медленным, грациозным кролем, глотая воздух через плечо после каждого взмаха длинных рук. В десяти футах от дальней стенки сенота, рядом с которой вздымался густой лес, она остановилась, перебирая ногами в воде.

И увидела плавающие окурки.

42

42

– Давай! – скомандовал Бернард Адельгейд.

Стюард нажал кнопку, подпружиненная верхняя крышка распахнулась. Из клетки вырвался воротничковый рябчик, взвился в небо над кормой яхты черным штрихом на фоне белых туч. Адельгейд вел двустволку «перде» справа налево, уверенно, как художник, наносящий мазки на холст. Ружье громыхнуло, и полет рябчика прервался в красном месиве из перьев и крови. Адельгейд переломил ружье, вынул гильзу из дымящейся казенной части ствола, перезарядил.

– Ваша очередь, – бросил он Натану Рейтору.

Рейтор не питал любви ни к яхтам, ни к океану, хотя морской болезнью не страдал и всегда имел на удивление крепкий желудок. Просто ему было невмоготу находиться во власти неконтролируемой силы. Но он также знал: ничто на свете не обеспечит такой безопасности связи, как судно и морские просторы. Если, конечно, кто-нибудь не успел поставить вашу лодку на прослушку. Впрочем, на яхту, принявшую на борт Бернарда Адельгейда, установить «жучки» не удастся никому.

Из всех мест на земле одним из последних Рейтор выбрал бы место рядом с Адельгейдом, держащим в руке заряженный ствол. Однако если этот человек зовет – ты идешь, а если велит стрелять – стреляешь. Разумеется, Рейтор стрелял раньше, но лишь по тарелочкам, и собственно этого он и ожидал сегодня, в солнечный вечер в Атлантике в двадцати милях от мыса Мэй, штат Нью-Джерси. Но Адельгейд сказал: