— Ты говорил — двадцать, а здесь восемнадцать! — сердито сказал Бугайчук.

— Не может быть… Да? Ну платите за восемнадцать.

Громко хлопнула откинутая крышка люка. Гулко раздался голос Гоги Бродского:

— Мы их сейчас поймаем. Развернемся цепочкой по фронту во всю ширину. Не улизнут изменники!

На чердаке скрестились лучи нескольких фонариков.

Юра и Петя кинулись было вперед, потом опомнились и растянулись под пазами толстенной балки, как в окоп забрались, даже подгребли к себе песок и опилки.

— Попались, немецкие шпионы! — кричал Гога. — Бей их!

Послышались глухие удары. Крики, возня…

— Признавайся, хохол, Мазепа, кто тебя привел сюда!

— Если ударите меня, кацапы, еще раз, пожалеете! Приведу из города своих. Они вам все ребра поломают. Лучше давайте по-хорошему. Поделимся. Иначе рабочегвардейцы отберут. Они и вам и нам хуже редьки…

— Сколько же ты, хохол, просишь?

— Я требую девять штук.

— Почему девять, а не одну?

— Пятьдесят процентов гимназистов — украинцы. Я и требую половину.

— Пятьдесят процентов? Да ты насильно записал в хохлы всех. Пушкин тоже украинец?.. Да ты и считать не умеешь: половина от двадцати — десять, а не девять.

— У вас восемнадцать винтовок.

— Нет, двадцать!

— Я считал — восемнадцать!

— Врешь!.. Следите за ним, чтобы он не удрал, я пересчитаю.

После паузы снова послышался взбешенный голос Гоги: