Для меня было довольно неожиданно, когда Борис Иванович достал из-под полы куртки средних размеров металлический предмет и нанес им два удара по голове кэпа. Это было сделано быстро, довольно профессионально и без лишнего шума, будто до того старик не раз уже расправлялся с врагами подобным образом. Тот не успел даже проснуться, лишь дернувшись несколько раз, свалился на землю лицом вниз. Затем, развернувшись, Ростовский окинул взглядом второго спящего наемника, и поднял орудие убийства, направляясь к нему. Я поняла, что пора бежать, вот только дорога к бегству проходила мимо одержимого кровью безумца и его жертв, да и понятие «бежать» со все еще побаливавшей ногой было условным. Дикий ужас заполнил все мои мысли, я неслышно, подстегиваемая стонами, кралась, когда нужно было спешить, но ничего не могла с собой поделать. Пробираясь мимо окровавленного кэпа, я не сдержалась, и склонилась над ним.

Сделай это. Ты должна. Иначе для тебя все будет кончено.

Я знала, что за голос звучит во мне, пытаясь управлять сознанием. Знала, и не могла ему сопротивляться. Рука сама потянулась к карману в куртке кэпа, куда, я это просто чувствовала, он спрятал Странника. Со связанными запястьями обыскивать было неудобно, и все же мне это удалось. Камень буквально выпал мне в руки, сияя в свете костра, обжигая кожу, словно стремясь проникнуть в меня, став со мной единым целым. На бедре кэпа висел нож с узким лезвием, и скрепя сердце я решила мародерствовать по полной программе. Я до боли сжала ладонь, и, стараясь больше не смотреть на то, что происходит за моей спиной, не думать, что сюда может вернуться вооруженный бандит, которому плевать, кто из нас двоих с Ростовским напал на его группу, быстро покинула место ночлега.

Я шла уже несколько часов. Холодный рассвет успел смениться горячим полуднем. Брела так быстро, насколько хватало сил. Остановилась лишь на несколько минут, чтобы избавиться от наручников, буквально перепилив их украденным ножом, перебинтовать ногу (кровь давно остановилась, но так было спокойнее) и наскоро перекусить пайком, которым снабдил меня кэп.

Мне было страшно, мне было холодно и одновременно, жарко от камня, который до боли согревал мою ладонь. Я все еще не решалась вынуть руку из кармана, куда положила Странника. Двоякое чувство овладело мной. Я была уверена, что это должно было произойти и камень не мог не оказаться у меня снова. И в то же время, преследовала мысль, что я не должна была так трусливо убегать от места стоянки, позволяя Ростовскому расправиться с командой. Сама мысль была абсурдной — кто для меня эти люди? Пленители? Палачи, готовые в любой момент расправиться со мной, если бы поняли, что я не собираюсь им помогать. Но кровь на земле и камнях, то и дело всплывавшая в памяти, тихие стоны и звуки ударов не давали забыть, что я все еще человек и поступила недостойно, оставив людей в опасности.