Он ещё некоторое время рассматривал кузню из нутрии, потом развернулся и, не говоря ни слова, вышел на улицу, уж больно неуютно ему показалось в той старой — новой кузне.

«Пойду, проверю секреты, и подготовку к обороне, — подумал Шуйский, — всё равно в том, что будет твориться там, внутри я ни черта не смыслю, — подумав так, полковник зашагал в сторону тропы через болото. Внезапно его привлекли, какие-то очень далёкие звуки, Адам Маркович прислушался. Непонятные крики и лязг метала, доносились с той стороны болота, — Интересно, что это может быть?»

— Вы тоже это слышите? — Михаил появился из куста возле тропы. — Странные звуки, такое впечатление, что там настоящее ледовое побоище.

— Давно это началось?

— Минут пятнадцать назад.

— Может разведку послать, посмотреть, что там на том берегу творится?

— Послать, конечно, можно, да вот только дойдёт ли разведка. Тропы то мы не знаем.

— Тоже верно. Ладно, пускай следят, слушают, обо всех изменениях в обстановке докладывать немедленно.

— Я Вас понял.

— Чёрт, не хватало нам ещё с дикарями воевать.

— С какими дикарями?

— С теми, что на том берегу вот это шоу устроили. Не нравится мне всё это, ох как не нравится. Полковник ещё несколько минут постоял, прислушиваясь, потом резко развернулся и пошёл в сторону поляны.

* * *

Огонь в горне разорался, а шум боя, доносившийся с той стороны болота, то усиливался, то ослабевал. Иногда Ядрею казалось, что этот шум вот уже совсем рядом, что оставленный там отряд не выдержал натиска противника, а орда разгоряченная схваткой во главе с ненавистным Сигурдом, уже преодолела болото и ступила на этот берег, его берег. Но эти мысли уходили сами собой, как только на том берегу бой разгорался с новой силой.

Огонь в горне весело горел, поедая новые партии дров и древесного угля, помощники раздували меха, не давая жару ослабнуть, Ядрей внимательно следил за всеми приготовлениями, наконец, он понял, что пора разогревать заготовку, так он уже для себя именовал меч с незаконченной работой. Мастер достал клинок и погрузил его в пламя горна, пламя вспыхнуло с новой силой, как будто в него положили не холодный металл, а кинули охапку сухого хвороста. Мастер уже не обращал на такие мелочи внимания, он весь был в работе, готовил инструмент, раскладывал его так, что бы было удобно взять, примеривался к наковальне, примерял к руке молотки. Он был сосредоточен как никогда, работа предстояла тонкая, Семён говорил, что это надпись, фраза, девиз, но Ядрей не знал языка, на котором нужно было сделать эту надпись, и он волновался. Волновался потому, что все буквы, или руны, чем там этот девиз был написан, нужно было отобразить на клинке без малейших ошибок, иначе все усилия, все жертвы, которые были принесены, для достижения цели, окажутся напрасными.