Теперь он несколько месяцев подряд будет рассказывать об этом по вечерам у лагерного костра.

Сепо потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. Он должен был отсмеяться. Келли стояла рядом и с любовью смотрела на него, время от времени присоединяясь к его взрывам веселья.

Постепенно взрывы хохота становились реже, и наконец стало можно начать нормальный разговор.

Они сидели и разговаривали. Бамбути давно утратили собственный язык и усвоили язык вазунгу, с которыми изредка общались. Говорили они на причудливой смеси суахили, ухали и хита с сильным акцентом и с собственными красочными идиомами.

Сегодня утром Сепо выстрелом из лука добыл обезьяну колобуса. Прекрасную черно-белую шкуру он засолил, чтобы продать у дороги. Сейчас он развел костер и стал жарить мясо на обед.

Они сидели и ели. Келли подметила у своего спутника какое-то необычное настроение.

Пигмею трудно долго оставаться серьезным. Невозможно было подавить непреодолимое веселье и веселый смех Сепо. Они все время прорывались, но под весельем крылось что-то иное — что-то, чего не было, когда Келли в последний раз с ним виделась. Она не могла бы точно сказать, что изменилось. Сепо был чем-то озабочен, неясная печаль мелькала в его взгляде, а стоило ему угомониться, уголки его рта опускались.

Келли расспрашивала о других членах племени, о жене Сепо Памбе.

— Она бранится, как обезьяны с вершин деревьев, и ворчит, как гром на небе. — Сепо улыбнулся с любовью, не ослабленной сорока годами брака. — Сварливая старуха, но, когда я грожу взять себе новую молодую жену, она отвечает, что, если найдется дурочка, которая согласится выйти за меня, так тому и быть.

Он засмеялся этой шутке и хлопнул себя по бедрам, оставив на сморщенной коже следы обезьяньего жира.

— А как остальные? — настаивала Келли, пытаясь понять, что печалит Сепо. — Нет ли в племени разногласия? Как твой брат Пирри?

Вот веская причина раздоров в племени. Сводные братья, опытные охотники и самые старые мужчины племени, всегда соперничали.

Им следовало бы относиться друг к другу по-братски и подружески, но Пирри не типичный бамбути. Его отцом был хита.

Давным-давно, так давно, что никто в племени этого не помнит, их мать, тогда еще девственница, забрела на опушку леса и там попала в руки к охотничьему отряду хита. Она была молода и красива, как фея; хита две ночи продержали ее в своем лагере и по очереди забавлялись с ней. Возможно, они бы убили ее, когда она им надоела бы, но она сумела сбежать раньше, чем это произошло. От этого происшествия родился Пирри, и потому он выше всех в племени, кожа у него светлее, черты более тонкие, рот и нос хита. Отличался он и по характеру. Таких агрессивных и жадных людей Келли никогда не встречала среди бамбути.