Грязь в одних местах доходила до лодыжек, в других — до колен.

Они миновали брошенные «лендроверы». Дэниэл видел, что впереди Таффари добрался до МоМУ и поднялся по стальной лестнице. Движение повстанцев замедлилось, им мешала грязь, и они с бега перешли на медленную ходьбу.

Люди Таффари поднимались на МоМУ, Таффари организовывал оборону. Среди нападающих засвистели пули, били в землю, пролетали мимо голов. Пуля попала в того, кто шел за Дэниэлом. Повстанец упал лицом в грязь.

Атака замедлилась, увязла в грязи. Хита на палубе МоМУ стреляли, укрываясь за стальными переборками. Стреляли они точно, и все больше людей Дэниэла падало.

Атака захлебнулась, кое-кто из нападающих дрогнул и начал отступать к лесу. Другие укрывались за застрявшими «лендроверами». Они не были солдатами. Мелкие чиновники, водители грузовиков, студенты университета — а им противостояли хорошо обученные десантники в неприступной стальной крепости. Дэниэл не мог их винить, хотя вместе с ними в грязи умирала революция.

Один он не мог идти вперед. Солдаты-хита уже приметили его.

Их огонь сосредоточился на нем. Он подбежал к ближайшему «лендроверу» и пригнулся за его шасси.

Он видел, что экипаж МоМУ оставил свои рабочие места и беспомощно столпился на нижней палубе. Один из десантников-хита сделал властный жест, и люди с явным облегчением устремились вниз по стальной лестнице, прыгая в грязь, как моряки, покидающие в бурю тонущий океанский лайнер.

Двигатель МоМУ продолжал работать. Экскаваторы грызли землю, но теперь потерявший управление комплекс нарушил строй. Экипажи других машин увидели, что происходит, и тоже, покинув свои места, прыгали за борт, стараясь не попадать под огонь; пули звенели, отскакивая от стальных бортов.

Это был тупик. Люди Таффари командовали МоМУ, и повстанцы Дэниэла застряли в грязи, не в состоянии ни наступать, ни отступить.

Дэниэл пытался найти какой-нибудь способ положить конец этому пату. Он не мог призывать разбитых и деморализованных уцелевших к новому нападению.

У Таффари пятнадцать-двадцать человек — более чем достаточно, чтобы сдерживать их.

И тут он понял, что слышит еще какой-то необычный звук, словно крики чаек или плач потерянных душ. Он оглянулся и сначала ничего не увидел. Потом что-то шевельнулось на краю леса. Вначале он не понял, что это. Это не могли быть люди.

Потом он увидел и другое движение. Лес оживал.

Тысячи странных существ, многочисленных, как насекомые, похожих на колонну муравьев в походе. Они красные, эти мириады, и их жалобный крик становится все громче и отчаяннее, по мере того как они выходят из леса на открытое место.