Да, дал, держи карман шире. Она сама его у Бога взяла. Каждое утро к роялю, как к станку. Распевки. Дыхательная изнуряющая гимнастика. Гаммы. Упражнения. Вокализы. До седьмого пота. Ее божественный голос – ее пот и кровь. И ее жизнь, конечно.

Ее жизнь не отнимут у нее. Пусть только захотят отнять.

Вынимая визитки из сумочки, она все время чувствовала под пальцами холодную сталь револьвера. Она купила себе маленький, дамский смит-вессон – и была спокойна. Даже прилетая из разных стран глубокой ночью, подкатывая на такси к дому, она никогда не боялась ни входить в подъезд, ни подниматься по лестнице.

Увидев однажды в жизни столько смертей подряд, сразу, она больше не боялась смерти.

Улыбнувшись дородной старухе в букольках, представившейся графиней Шереметевой: «Ах, деточка, я всю жизнь прожила в Париже, я многих певиц переслушала в Гранд-Опера, но такого голоса, как у вас, я не слышала ни-и-когда!..» – она увидела, как из-за рояля к ней идет ее муж. У него было счастливое лицо.

– Роман, – она протянула к нему обнаженные руки, и он покрыл их поцелуями. – Роман, я… я устала…

Он, при всех, не стесняясь, обнял ее и зарылся лицом в ее румяную щеку, в шею, туда, где забранные в пучок золотисто-русые волосы слегка развились.

– Вот так просто… устала, и все?..

– Да, очень устала… хочу крепкого чаю со сливками, варенья, и в постель…

Она посмотрела на него, изящного, поджарого, красиво-подобранного в черном смокинге, в галстуке-бабочке; она гордилась им. Его знали, оаскланивались с ним, узнавали его. Под шелковой белой рубахой, под шерстью костюма, там, на живом любимом теле, были белесые, как удары молнии, шрамы – следы той ночи в Тамани, сраженья на том обрыве над морем. Шрамы зажили, заросли. Зарастают ли раны на сердце?.. Она обняла его глазами. Он сжал ее пальцы.

– Идем, родная. Тебе и правда надо отдохнуть.

– Благодарю вас, графиня! – Она обернулась к Шереметевой. – Я польщена вашими словами! Я признательна вам за ваше восхищенье!.. оно дорогого стоит… Я, в свою очередь, восхищаюсь вами, вашей удивительной судьбой… возьмите визитку, звоните, мы встретимся!.. простите, мне надо идти…

Господи, какое счастье. Скорей домой. Она не будет переодеваться. Она пробежит с Романом под руку в машину прямо в концертом платье, подобрав его, даром что ее сандальи – просто для бега. А все-то ждали, что она выйдет на сцену в «лодочках», на каблуках…

Он закутал ей разгоряченные плечи норковым мехом. Они сбежали по лестнице вниз. На стоянке их ждал их старенький «жигуленок».

– Ну, ты довольна концертом?..