Действительно, место для засады конной тысячи выбрано было удачно. Довольно широкая и вместительная лощина, выходившая пологой стороной к повороту дороги, хорошо укрывалась со стороны приближавшегося войска Острожского березовой порослью. Здесь московские ратники спешились, дав на часок-другой отдохнуть своим коням, которым в этот день предстояло потрудиться не меньше, чем всадникам.

От сторожевой сотни Кузьмы Новгородца выставили дозорных. Те быстро срубили несколько деревьев и соорудили на вершине придорожного дуба настил для сторожей.

В месте засады дорога шла по открытым для глаз лесным прогалинам, чем и приглянулась воеводе передового полка: в случае схватки противники не могли ввести в бой одновременно больше двух-трех сотен конных воинов. Мешали маленькие овражки, протянувшиеся почти до самой Ведроши. А это как нельзя лучше устраивало Дмитрия Патрикеева, который мог без особых затруднений выводить свои передовые сотни из сечи.

Когда солнце озарило окрестные леса и воздух пропитался его лучами, прогнавшими остатки утреннего тумана, к месту засады на рысях подошел последний десяток разведчиков. Кузьма Новгородец принес полковому воеводе хорошую весть:

— Гетман Острожский идет прежним походным порядком. Боевое охранение далеко вперед не выставляет. Через час с тысячу конных шляхтичей будут перед засадой.

— Молодец ты, Кузьма! Расскажу князю Даниилу — пусть наградит казной за дело такое.

А своим помощникам Патрикеев приказал:

— Сотням изготовиться, но на коней пока не садиться, а то они у вас застоятся малость. Да чтоб тихо все было…

Скоро спустившиеся с придорожного дуба полковые дозорные сообщили: из-за дальнего поворота дороги показались первые всадники, Дмитрий Патрикеев скомандовал собравшимся вокруг него сотникам:

— А теперь, други мои, по коням! И без команды ни в бой входить, ни из боя выходить!

Те, поклонившись воеводе, заметно повеселевшие (заждались!), быстро разбежались по лощине. Но весть, принесенная дозорными, опередила сотников. Всадники, подправляя подпруги у коней, осматривая все оружие, уже строились в десятки, сотни.

Качнулось дважды впереди полковое знамя, подавая условный сигнал.

Московские служилые люди в полном молчании вскинулись в седла отдохнувших коней. Мечи, сабли были вынуты из ножен. Поправляли саадаки — колчаны, готовили к метанию сулицы — дротики, пригибали копья. Все делалось без лишних движений, суеты. Выученные для походов кони даже не всхрапывали, словно чувствуя напряженность всадников.

Когда приближающийся размеренный цокот конских копыт и чужой говор известил о том, что вражеская конница, идущая в походном порядке, вот-вот подойдет к лощине, воевода отдал приказ знаменщику: