Театры города, завсегдатаями которых мы были, — воплощение высшей духовности. А какие имена! Архипова, Штоколов, Маренич…

Так и пошли с той далекой поры по жизни с нами Мусоргский и Чайковский, Мольер и Сирано де Бержерак, Островский и Шекспир, Штраус и Кальман.

Незабываемые годы!

В выходные и праздничные дни на всех этажах клубились пары асидола, сапожного крема, одеколона. Как челноки в ткацкой машине, мелькали раскаленные утюги — училище готовилось к балу. И вот долгожданная минута. Маэстро на антресоли взмахнул дирижерской палочкой. Мазурка! В первой паре начальник училища с супругой, за ним его заместители, старшеклассники и мы, стриженные «под ноль», но такие же гордые и галантные.

Как же нас надо было любить и понимать, чтобы даже в экстремальных ситуациях не сорваться на крик, не наломать дров!

Помню, как-то накануне ноябрьского парада канцелярия, в которой висели шашки офицеров парадного расчета, оказалась незапертой. Быстро кинули жребий — двое «махновцев» в засаде, двое «пархоменковцев» в разведке. Я с другом — в засаде. Схватка была жестокой: булат звенел, крошился, плавился.

Утром наш офицер-воспитатель майор Иван Степанович Герасев, вынув шашку из ножен, охнул, смертельно побледнел, сполз по стене на пол и только выдохнул: «Зарезали!» Парад-то принимал Николай Иванович Крылов, человек обаятельный, но правил строгих. Новые шашки получили на складе, а у меня до сих пор спина «кружится», когда и вспоминаю обильно политые потом  с о т н и  квадратных метров сияющего паркета.

Когда же терпение наших педагогов лопалось, применялись «телесные» наказания. В нашей роте самым популярным видом наказаний были приседания от пятидесяти да ста раз подряд, в зависимости от тяжести совершенного «преступления». К наказанию относились с презрительной усмешкой — дескать, с нашей-то тренировкой. Однако не подозревали, что приседания  н а  в р е м я  носили особый воспитательный смысл. Утром мы были похожи на журавлей: ноги не сгибались.

И вот наконец долгожданный выпускной вечер. Оркестр, цветы, аттестаты, курсантские погоны и наши милые подружки. Прощальные аккорды любимой песни:

Прощались, прятали глаза друг от друга, обменивались новыми адресами и не подозревали, что с кем-то расстаемся навсегда.

Не будем идеализировать нашу жизнь. Все было. Были и потери: кого-то подстерег недуг, кто-то так и не смог осилить учебную программу, кто-то «утонул» в море житейских страстей, но тот, кто удержался на «волне», вынес из стен училища беззаветную преданность Родине и любовь к ней, обостренное чувство достоинства и офицерской чести, верность слову и делу, преданность мужской дружбе.