К тому же Триплекс обещал сегодня вечером сам предстать перед судом. Стоит ли утруждать голову, когда ключ к тайне все равно отыщется через несколько часов?! Лучше было исполнить желание корсара и поторопиться с назначением членов суда, что и было тотчас же проделано. В состав суда вошли два капитана, два лейтенанта и один мичман в качестве секретаря. Председателем быть пожелал сам адмирал. Мичман тотчас же был послан на корабль, чтобы выбрать караул, необходимый при военно-морском суде.

В четыре часа матросы высадились на берег и вскоре были у виллы, где, составив ружья в козлы, ожидали приказаний начальства.

Все было готово. В это время офицеры, наблюдавшие на берегу, не покажется ли корабль, известили о появлении дыма на горизонте. Тотчас же все зрительные трубы были направлены по указанному направлению, и скоро корабль был уже хорошо виден. Он на всех парах приближался к острову.

Еще раз сведения корсара оказались точными. Действительно, судно, отправленное в Сидней, прибыло туда в назначенное время. Оттуда его командир послал в адмиралтейство каблограмму в триста слов, описав в ней затруднительное положение тихоокеанской эскадры, в ответ была получена следующая депеша:

«Взять на корабль Тоби Оллсмайна и немедленно возвратиться к Золотому острову. Поторопитесь с окончанием дела. Китайские и филиппинские газеты требуют свободы действий всего флота. Разберитесь, кто виновен, и привезите в Англию преступника».

«Взять на корабль Тоби Оллсмайна и немедленно возвратиться к Золотому острову. Поторопитесь с окончанием дела. Китайские и филиппинские газеты требуют свободы действий всего флота. Разберитесь, кто виновен, и привезите в Англию преступника».

Не медля ни минуты, командир крейсера отправился в отель Парамата-стрит. Его прибытие было ударом грома для Тоби Оллсмайна. Он почувствовал, что погибает. Но ему некогда было раздумывать, и со смертью в душе он был вынужден отправиться на корабль.

На другой день, взяв полный груз угля, крейсер вышел из Порт-Джексона и направился к Золотому острову. Дорогой директор полиции немного оправился, ведь в конце концов не было ни одного доказательства его преступлений. Он мог быть осужден только в том случае, если бы добровольно сознался. И он поклялся, что никто у него не вырвет признания.

Придя к такому решению, он почувствовал себя спокойнее и явился в общую каюту с просветленным лицом. Он объяснил свое первоначальное смущение весьма естественным гневом на то, что адмиралтейство человека с его положением ставит на одну доску с каким-то бандитом. В конце плавания сэр Оллсмайн добился того, что все без исключения офицеры были уже на его стороне и строго осуждали невидимого корсара Триплекса.