— Она не верит. Мне так кажется.

— Не верит, что все закончилось?

— Нет. Она до сих пор не верит, что его больше нет. И поэтому избегает этой темы. Хочет узнать правду. И одновременно боится ее.

— Она успокоится.

Лев не сразу решился заговорить со мной. Хотя с того момента, как рыдающая Женя выбежала из палаты, прошло уже минут пять, лицо моё так и не приняло сколько-нибудь близкий к естественному оттенок. Щеки горели, как после пощечины, на лбу выступила испарина. В голове колокольным звоном отдавались последние брошенные ей слова: обидные, уничижительные… И отчасти справедливые. Я чувствовал, как предательски задрожали губы.

— Мне тоже так кажется, — наконец выдавил из себя я. — Ее можно понять.

Прочие больные сочувственно закивали. Вопли девушки привлекли внимание всего крыла, даже дежурный врач зашел узнать, что произошло. Хотя, в последнее время в больнице привыкли к подобным сценам: не проходило и часа-двух, чтобы кто-нибудь не умер. Слишком много тяжело раненых, не всех успели переправить в Москву…

— Она сейчас всех готова винить в его смерти, — Еремицкий и в такой ситуации смог сохранить самообладание, хотя я прекрасно понимал, что он сами на грани: третьи сутки без сна, да еще с таким грузом на сердце. — Дать тебе глицинчику, может?

— Зачем? — не понял я, старательно унимая дрожь. — Всё в порядке.

— Ну, смотри. Тебя завтра уже выпишут, наверное.

— Хорошо.

— Она еще извинится. Вот увидишь. Пускай большинство людей любят мучиться жаждой куда больше, чем пить.

— Это не важно на самом деле, — в который раз я не понял, что он имеет в виду, но даже не стал переспрашивать.

— Можно? — в дверь постучали, и я к своей безмерной радости увидел Сонечку. — Филипп! Вот ты где!

— Если она не будет орать, я пойду, — Лев ужом проскочил мимо новой посетительницы и вышел в коридор.

— Почему это я должна орать? — удивилась девушка.

По палате пробежал нервозный смешок.

— Это он так шутит, — успокоил я. — Так рад тебя видеть! Где ты была? Мы искали тебя!

— Меня дружинники спасли, — проигнорировав стоявшую рядом табуретку, она села прямо на край кровати: молодая, улыбающаяся, цветущая. — Славка за мной пришел, представляешь? Под охраной меня в безопасное место отвели, спрятали. Ты волновался?