На площадях и улицах зияли громадные свежие воронки, валялись опутанные телефонные провода и изуродованные остовы машин.

Город, измученный, искалеченный, но суровый и гордый, настороженно притаился среди скал на берегу заполярного моря.

В один из подвалов под развалинами многоэтажного дома спустился рослый матрос. Его могучая сутуловатая фигура, казалось, с трудом уместилась в непривычной солдатской форме, а на гордо вскинутой голове красовалась бескозырка с ленточкой «Северный флот».

У двери с надписью «Военный комендант» матрос остановился, не торопясь снял бескозырку, достал из вещевого мешка солдатскую шапку-ушанку, аккуратно надел ее и, застегнув на все пуговицы дубленый полушубок, хотел уже постучать в дверь, но его остановил насмешливый голос.

— Пошто, моряк, грех-то свой от коменданта в карман прячешь?

Матрос торопливо сунул ленточки от бескозырки глубже в карман и обернулся, озорные искорки вспыхнули в его серых глазах: позади стоял подтянутый, с автоматом и каким-то музыкальным инструментом, за плечами, такого же роста, как и он сам, широкоплечий, с подкупающей улыбкой солдат. По золотистому якорю на рукаве ладно сидевшего на нем полушубка да по надраенной до предельного блеска бляхе флотского ремня  можно было узнать в нем матроса.

— А, морская пехота! — с уважением оглядывая с ног до головы пехотинца, широко улыбнулся матрос.— Давно, дорогой, с корабля-то?

— Не с корабля я...

— Откуда же?

— С неба свалился! — недоверчиво покосился на него солдат.

— Сразу видно,— круглое с яркими веснушками лицо матроса подернулось обидой.

Они вошли к коменданту и вручили ему два запечатанных пакета. Немолодое суровое лицо коменданта, капитана третьего ранга, вдруг стало озабоченным.

— Оба на Угрюмый? — прочитав предписания, испытующе оглядел он вошедших.

— Так точно!— отчеканил матрос, встретив обрадованный взгляд солдата.

— Дорожка-то наша, говорят, особенная, товарищ капитан третьего ранга? — поинтересовался солдат.— Опасная?

Комендант не ответил. Он достал из ящика стола толстую тетрадь и спросил:

— Ерохин Леонид Петрович?

— Я!—вытянулся матрос.

— Сибиряк Семен Николаевич?

— Я! — отозвался солдат.