Ей никогда не приходилось приводить в чувство потерявших сознание. Представления ее были туманны, когда-то читанные — по программе санминимума — медицинские брошюры не остались в памяти. А более запомнившиеся картины из художественной литературы мало годились на практике.

Она вначале попыталась найти у пострадавшего пульс.

Рука человека была тяжелой и безвольной. Зина напрасно старалась уловить под пальцами биение Тогда она расстегнула куртку и засунула ладонь под рубашку.

Тело показалось чуть теплым, но ощущение могло быть и ошибочным Его веки по-прежнему плотно прикрывали глаза. И только это и вселяло в Зину уверенность, что в холодном, безжизненном теле упрямо тлеет крохотная искорка жизни. Нужно помочь ей разгореться, пока она не погасла совсем.

Но как это сделать?

Прежде всего надо его согреть. Снять мокрую одежду.

Зина начала с сапог. Нелегкое это дело: снять с человека, который тебе не помогает ни одним движением, мокрые скользкие сапоги!

Затем без колебаний и без лишнего смущения она стянула с него куртку, брюки и белье.

На левой ноге, на бедре, на левом плече багровели ссадины и синяки.

Зина отвела мешающие волосы и приложила ухо к груди незнакомца.

Она затаила дыхание, но не услышала ничего, похожего на стук сердца. Растерянно подняла голову и тут сообразила, что слушала с правой стороны груди. Передвинула ухо и вдруг уловила тихо, как далекий шепот, тук!… тук! Потом пауза — и снова — тук!… тук!

Это билось сердце… Слабо, еле слышно, но билось.

Зина слушала и улыбалась. Она была права в своем упрямстве — незнакомец оказался жив.

Она закутала его в одеяла и укрыла зимней меховой шубой.

Быстро разожгла камин, принесла со «спортплощадки» две круглые гальки, заменяющие ей гири, и уложила в огонь. Потом выбрала на берегу озера несколько подходящих кусков кварцита и тоже бросила их в камин.

В ожидании, когда камни согреются, Зина подтащила чурбачок и уселась возле лежанки.

Кто он?

Кто он?

Незнакомец выглядел молодым. Нос и подбородок были твердо и хорошо очерчены, и вообще, как выразился бы романист, его лицо не было лишено приятности.

В резких морщинах возле губ притаилась угрюмость.