— А это не сломается? — с сомнением спросила Аака.

— Нет, — сказал Паг. — Я уже испытывал этот камень. Удар, который разносит в куски самый крепкий каменный топор, не оставляет на этой вещи никаких следов. Эта штука не сломается. Выдержит. Но не выдержит то, что ударят этим. Я сделал эту секиру для себя, но отдам ее Ви. А теперь помоги мне.

И он вытащил рукоять. Рукоять, подобно лезвию, была совершенно особая, невиданная в племени до сих пор. Паг с бесконечным терпением и трудом сделал ее из толстой кости огромного оленя. Эту кость, почерневшую, полузаросшую, он нашел однажды на берегу реки, когда рыл яму для того, чтобы добыть воду. Очевидно, кость эта принадлежала благородному созданию, известному у нас как ирландский олень, или «cervus giganteus», когда-то жившему в тамошних лесах. Отрезав изрядный кусок этой кости, Паг сделал в ней глубокую щель, разделив тем самым край ее надвое, и в эту щель вставил шейку секиры. Шейка пришлась как раз и только на дюйм или два выступала из щели. С большим искусством, правда, при помощи Ааки и Фо, принялся он за работу.

Сухожилиями и полосками сырой оленьей кожи он скрепил рукоять и клинок, завязав концы узлами. Затем, размягчив на огне птичий клей и янтарь, который в огромном количестве покрывал побережье, он покрыл этим клеем узлы и сами связки и, когда клей высох, подровнял его острым камнем. Затем он опустил готовую секиру в ледяную воду и держал ее там, пока клей не Застыл окончательно. Вынув секиру из воды, Паг держал ее в дыму пылавшего рядом костра, чтобы клей совершенно засох, чтобы связки из шкур ссохлись от жары. Затем он покрыл первый слой клея новым слоем, охладил его пригоршней снега, высушил на огне и отполировал.

Наконец, он со всем управился. Гордость переполняла его сердце, и он поднял оружие, восклицая:

— Вот лучшая секира, какую когда-либо видело племя.

— А кость не разломится? — недоверчиво спросила Аака.

— Нет, — ответил Паг, продолжая тереть потемневший от дыма клей. — Я испытывал крепость кости так же, как испытывал крепость клинка. Никто не в силах сломить ее. Взгляни! Чтобы рукоять была прочнее, я обтянул ее кожей. Ну, а теперь я пойду будить Ви.

Продолжая полировать секиру и топорище куском шкуры, Паг тихонько вошел в хижину, остановив Ааку за дверью. Ви спал, как дитя. Паг осторожно положил секиру на шкуру, служившую покрывалом ложа, вернулся к двери и спрятался в тени занавесей. Затем он поскреб ногой земляной пол, и Ви проснулся.

Первое, что он увидел, была секира. Он сел, взял секиру в руки и жадно стал рассматривать ее. Для него это была необычайно чудесная вещь, сделанная из никогда не виданного им камня, втрое тяжелее обычного, и с рукоятью из черной кости, тверже моржового клыка, с двумя узлами на нижнем конце, обтянутой кожей и с топором острым, острее любого кремневого топора. Он решил, что, наверное, ему грезится это оружие во сне, ибо подобным оружием сражаются одни только боги.