— Да, — перебил Пьер, — и даже большой план.

— Скажите, пожалуйста! Тебе, кажется, это известно?

— Еще бы!

— Хорошо, стало быть, дядюшка и мне скажет.

— Именно это я и собираюсь сделать, тем более что хочу знать твое мнение.

— Что бы это ни было, я с вами согласен, дядюшка.

— Ты же еще не знаешь, о чем идет речь, какой ты сумасшедший, право! — ответил старик, улыбаясь.

— Это ничего не значит, дядюшка, для меня очевидно, что вы не можете ошибаться. Теперь говорите, я вас слушаю.

— Вот в двух словах причина моего приезда: я хочу с помощью моих бывших товарищей взять Черепаший остров и прогнать оттуда испанцев.

— А! — сказал Филипп задыхающимся голосом и вдруг побледнел как смерть.

II Капелла Богоматери

II

Капелла Богоматери

В шестнадцати милях от Пор-де-Пе, среди великолепной равнины, через которую протекает широкий ручей и которая укрыта от морских ветров высокими горами, поросшими лесом, возвышается очаровательный испанский городок, носящий название Сан-Хуан, в котором проживало тогда от четырех до пяти тысяч жителей. Из-за своего положения, которое сделало его объектом нападений авантюристов, он был окружен рвами и земляными стенами, представлявшими достаточное укрепление для того, чтобы сопротивляться атаке его смелых соседей.

Почти посреди главной улицы этого города находился дом из красного кирпича, крыльцо которого, поддерживаемое двумя колоннами художественной работы, вело на широкий двор, в центре которого находился колодец. Крыльцо с двойной лестницей вело в главный корпус здания, с правой и левой стороны которого стояли башенки, украшенные затейливой резьбой.

В тот день, когда начинается наша история, к восьми часам утра величайшее оживление царило в этом доме, бывшем тогда гостиницей, которой теперь, без сомнения, не существует. Суетившиеся слуги входили и выходили, одни путешественники приезжали, другие уезжали, пеоны седлали лошадей или водили их к водопою, крики и ругательства смешивались в воздухе с живым говором, свойственным южным народам.

В самую оживленную минуту на двор въехал всадник, закутанный в широкий плащ. Один из пеонов, без сомнения поджидавший его приезда, быстро приблизился к нему, схватил поводья его лошади и, когда всадник слез с лошади, сказал ему на ухо вполголоса:

— В церкви Мерсед.

— Благодарю, — ответил всадник так же тихо и, вложив золотую монету в руку пеона, повернулся, не занимаясь своей лошадью, прикрыл складками плаща лицо, вышел со двора и направился большими шагами к церкви, находившейся на этой же улице, только несколько повыше.