— Вы слышали, люди острова Разочарования? Заставьте его говорить, и вы услышите нечто очень важное.

— Пусть он говорит, чтобы все слышали! — закричали южане. — Отец Лир не скрывал от вас, что ему передал белоголовый!

— Я не могу, потому что меня немедленно поразит гром! — выкрикнул Гильденстерн из-за спины колдуна.

— Тебя не поразит гром, не бойся, — мягко промолвил Сэмюэль Смит, подкравшись к нему сзади и положив на его плечо свою могучую руку. — Но вот если ты будешь молчать и упираться, так я тебя, каналья, безо всякого грома разотру в порошок!

— Хорошо, — ответил рыдающим голосом Гильденстерн. — Хорошо! Я скажу, но пусть грех мой падет на твою голову!

— Согласен, — сказал кочегар. — Валяй, я отвечаю. Только упаси тебя бог соврать!

— Белоголовый сказал, что он молился богу и бог сказал ему, что люди Нового Вифлеема и Доброй Надежды угодны его сердцу. Они творят правильное дело, и пусть их не смущают слова желтобородого, потому что желтобородый — безбожник, коммунист. Вот что сказал белоголовый. И что…

Тут его вовремя перебил Сэмюэль Смит:

— Раз ты такой разговорчивый, мерзавец, расскажи, что вы с Розенкранцем и Яго делали в Священной пещере в пятницу, когда мы с мистером Егорычевым были в Новом Вифлееме?

— Разве вы были в пятницу в Священной пещере? — удивился отец Джемс. — Почему же вы мне об этом не сказали?

— Мы не имели права, — побледнел Гильденстерн.

— Нам белоголовый запретил рассказывать об этом кому бы то ни было, — объяснил Розенкранц.

— Даже мне?

— Даже тебе, отец Джемс. Не сердись на нас, потому что мы не имели права.

— Пусть они расскажут, за что их там поили коньяком и одаривали подарками, — продолжал кочегар. — Вы знаете, почему они молчат? Они боятся говорить правду.

— Я бы сказал, но забыл. Как только мой палец обмакнули в черную жидкость и оттиснули его на чем-то белом, я так испугался, что все забыл, — признался Розенкранц.

— И я тоже, — подтвердил, щелкая зубами, Гильденстерн. — Я только помню, что мы с Яго и Розенкранцем были высокие… Ах, какая обида! Ты не помнишь, Розенкранц, чем это высоким мы были с тобою и Яго?

— Мы были высокие разговаривающие стороны, — сказал, оживившись, Розенкранц. — Как раз это я тоже помню.

— Может быть, не разговаривающие, а договаривающиеся, высокие договаривающиеся стороны? — спросил Егорычев.

— Подумать только, Гильденстерн, сколь проницателен и мудр желтобородый джентльмен! — заюлил в подобострастном восторге Розенкранц. — Ведь именно так нас и называли в Священной пещере: высокие договаривающиеся стороны! Правда, Гильденстерн?