— Но думаю, что долго вам мучиться не придется, скоро вас развяжут.
Что-то в его тоне не понравилось Инди. Насторожил и странный, шизофренический смешок, последовавший за этим. Кажется, он начал лучше понимать этого человека, и почему тот сотрудничает с фашистами. Ему уже было нетрудно представить себе Донована мирно беседующим с Гитлером о картинах, реликвиях, предметах старины, об их ценности и об их таинственной силе…
Инди нашел глазами Эльзу. Она стояла в стороне, в тени, но он заметил, что она смотрит на него. Ему показалось, что она выглядит печальной, осунувшейся, углубленной в себя, но, возможно, он просто принимал желаемое за действительное. Да и вообще, наплевать на нее! Она обманула его. Использовала его. Предала его. Она спала с его отцом.
Дверь распахнулась и Инди услышал голос полковника Фогеля:
— Доктор Шнайдер, вам депеша из Берлина. Срочно возвращайтесь — завтра в институте арийской культуры важное заседание.
— Ну и?
— Вас просят выступить. — Он откашлялся. — Будут присутствовать очень важные гости.
— Спасибо, господин полковник.
Она снова посмотрела на Инди, затем обратилась к Доновану:
— Я присоединюсь к вам в Искендеруне как только освобожусь.
Донован протянул ей дневник.
— Возьмите с собой. Без карты он нам все равно не нужен. Покажете его в Берлине, пусть знают, что мы не стоим на месте. А затем можете сдать в Музей Рейха — прекрасный сувенир.
Фогель подошел к Доновану и кивнул в сторону пленников.
— Разрешите расстрелять их. Тогда, по крайней мере, у нас не будет больше инцидентов вроде того, наверху.
— Нет, — быстро сказала Эльза. Затем добавила: — Если мы не сможем взять нужные страницы у Броди, они нам потребуются живыми.
Донован с минуту стоял в нерешительности. Он посмотрел на Инди, потом на Генри, словно те были любопытными, а возможно, и ценными экспонатами. Затем сказал Фогелю:
— Всегда слушайтесь доктора Шнайдер. Подождем. Вот получим сведения, тогда они ваши.
Полковник нахмурился, с ненавистью взглянул на Инди, затем коротко кивнул Доновану. Инди было ясно, что он считал разумным покончить с ними как можно скорее. По-видимому, желание отомстить за смерть своих товарищей занимало его значительно сильнее, чем святой Грааль.