– Что случилось?

– Тело Кочнева приказано доставить в Якутск.

– Вот это, пожалуй, правильно решили. И вскрытие там произведут?

– Совершенно верно.

– Ну что ж, я думаю, что вы успеете.

– Вполне успею, товарищ майор.

– И вот еще о чем я попрошу вас. Если комендант Белолюбский вернется на рудник, сообщите.

– Все будет сделано.

Шелестов, правда, совершенно исключал возможность возвращения коменданта на рудник, но дал это указание на всякий случай. Он предчувствовал, что Белолюбский скрылся, маскируя свои следы, не для того, чтобы вновь здесь появиться, и что он уже далеко от рудника и, конечно, причастен к гибели инженера Кочнева.

Когда все было готово к отъезду, Шелестов взял под руку лейтенанта Петренко и стал его знакомить с обстановкой, в которой все они оказались. Затем каждый надел свой заплечный мешок, в котором лежали боеприпасы, спички, неприкосновенный запас продуктов.

– В путь, – раздалась команда Шелестова…

*

* *

Уже четвертый час бежали олени, впряженные в легкие нарты, по снежной дороге. Собственно, дороги никакой не было, а был след, оставленный двумя парами лыж, была четко видимая на снегу лыжня. Она вела по открытым снежным местам, опускалась в ложбины, пересекала замерзшие речушки, озерки, болота, протоки, поросшие тальником, забирала крутизну.

На нарты и в лица путников от копыт оленей летели брызги пушистого, легкого неулежавшегося снега.

Иногда след лыж заводил в такую чащу, что, казалось, уже нет возможности из нее выбраться, но путники наши выбирались и вновь продолжали мчаться вперед, делая короткие, пятиминутные остановки для отдыха оленей и для перекура.

Переднюю пару оленей вел Шелестов, хотя сказать "вел" было бы не совсем правильно. Олени бежали сами по проложенному перед ними следу. На вторых нартах сидел старик Быканыров, на третьих сержант Эверстова, а на четвертых и последних – лейтенант Петренко.

Над людьми и оленями вился пар от дыхания. Он быстро замерзал и опадал хрустящим инеем на брови, лица, шерстяные шарфы.