Я задыхался, хотел крикнуть и не мог.
— Рауль, Рауль! — прохрипел я наконец.
Голос товарища донесся до меня точно откуда-то издалека, а между тем я чувствовал прикосновение его руки. Он тоже задыхался и хрипел.
— Peste! Вы ранены, капитан?
— Нет… а ты?
— Ни одной царапины! Счастье на нашей стороне… Наверное, всю эту конуру перевернуло вверх дном.
— А лучше бы нас убило. По крайней мере мы избавились бы от виселицы…
— Ну, может быть, дело обойдется и без нее. Где вошел снаряд, там можно выйти человеку. Он, кажется, ухнул сквозь крышу?
— Да, должно быть.
Взявшись за руки, мы ощупью двинулись на середину камеры.
— Sacre! — бормотал Рауль. — Я ничего не вижу на шаг перед собой…
Со мной было то же самое. Мы стали ждать, когда уляжется пыль. Сверху забрезжил свет, и наконец мы увидели отверстие в крыше, достаточное для того, чтобы человек мог проникнуть через него. Но от пола до потолка было метров пять, а у нас ни клочка веревки, ни куска дерева.
— Как же мы туда взберемся? — воскликнул я. — Ведь мы не кошки.
Рауль поднял меня обеими руками и предложил встать на его плечи. Кое-как я вскарабкался на него и забалансировал у него на плечах, точно канатный плясун. Однако, как я ни тянулся, я не мог достать до потолка. Вдруг блестящая мысль пришла мне в голову.
— Спусти меня, — проговорил я, — я придумал. Лишь бы только нам не помешали.
— Об этом не беспокойтесь, — утешал меня Рауль. — Им теперь не до нас.
Я заметил выдававшееся в середине бреши бревно. Оно держалось как будто крепко, и я надеялся закинуть на него надежную петлю и подняться наверх.
Я сделал петлю из цепи, а Рауль разорвал на полоски свои кожаные панталоны и свил толстую веревку, которую мы прикрепили к цепи. Затем я снова взобрался к моему товарищу на плечо и попытался закинуть цепь. Я промахнулся, потерял равновесие и принужден был соскочить на пол. Вторичная моя попытка имела тот же результат.
— Sacre! — зарычал Рауль сквозь стиснутые зубы; цепь со всего размаха ударила его по голове.
— Попробуем еще раз: ведь от этого зависит наше спасение, — говорил я.