– Видно по всему, – сказал Зверобой, – ты, Великий Змей, долго бродил вокруг лагеря этих мингов. Не можешь ли ты сказать чего-нибудь насчет наших пленников? Один из них – отец этих девушек, а другой – белый молодой человек огромного роста – возлюбленный старшей сестры, как я догадываюсь.

– Чингачгук их видел: старик и молодой воин. Согнутый дуб и высокая сосна.

– Ты описываешь недурно, делавар, очень недурно. Старик Хаттер разбит непогодой и грозой, но пни его еще тверды и годятся для крепких балок. Что касается Генри Марча, то его справедливо можно назвать красой и гордостью человеческого леса. Связаны они или нет? Пытали их или нет еще? Эти вопросы я предлагаю тебе вместо молодых девушек, которым интересна всякая подробность на этот счет.

– Нет, Зверобой. Добыча мингов не в клетке. Их слишком много. Одни ходят, другие спят, третьи на карауле. Сегодня бледнолицые у них как братья, завтра сдерут с них скальпы.

– Что делать! Таков у них обычай. Я это знал. Джудит, Хетти, вот приятные для вас новости: делавар говорит, что индейцы обходятся с нашими пленниками по-братски и не делают им никаких неприятностей. Разумеется, свобода у них отнята, а, впрочем, в остальном они могут делать почти все, что им угодно.

– Очень благодарна за эту новость, Зверобой, – отвечала Джудит. – Теперь, когда друг ваш с нами, я ничуть не сомневаюсь в том, что мы отыщем возможность выкупить моего отца и Генри Марча. У меня есть дорогие наряды, довольно соблазнительные для диких женщин, а в случае нужды мы откроем заветный сундук и, вероятно, найдем в нем много сокровищ, на которые разгорятся глаза у этих ирокезов.

– Джудит, – сказал молодой охотник, всматриваясь в ее лицо с улыбкой и вместе с тем с живейшем любопытством, которое не ускользнуло от проницательных глаз девушки, – достанет ли у вас мужества отказаться от нарядов в пользу пленников, хотя один из них ваш отец, а другой, если не ошибаюсь, ваш жених?

– Зверобой, – отвечала девушка после минутного колебания, – я буду с вами совершенно откровенна. Признаюсь, было время, когда наряды были мне дороже всего на свете. Но с некоторых пор я чувствую в себе перемену. Хотя Гарри Непоседа ничто для меня, я бы все отдала, чтобы его освободить. И, если я готова это сделать для хвастуна, забияки, болтуна Непоседы, в котором, кроме красивой внешности, ничего нет хорошего, можете представить себе, на что я готова ради моего отца.

– Вот это хорошо, очень хорошо. Такой образ мыслей достоин женщины. Мне удавалось встречать такие чувства между делаварками, дикие женщины нередко жертвуют своим тщеславием в пользу сердечных привязанностей. Чувства, стало быть, одинаковы для всех рас, несмотря на различие цвета их кожи.