— «Отцом Феодосием»? — вяло усмехается Вадим.

— Можешь просто Феодосием. Приобщать тебя к вере во всевышнего я не собираюсь. Так что ты не думай…

— Я и не думаю. Я сейчас ни во что уже…

— Не торопись. Время — хороший лекарь. Оно и вылечит и веру даст. Не обязательно в бога.

— Ты-то сам как?… Веришь ли?

— Я многое испытал, Вадим, — вздыхает Корнелий. — Такого хлебнул, что и врагу не пожелаю. Но там, в тех местах, где отбывал свой срок, монашек один сидел за убийство, а точнее, за соучастие в убийстве. Так вот он не только искренне, а прямо-таки истово верил. Из-за этого и на преступление пошел. Он мне ежедневно тихим, вкрадчивым голоском твердил: «Уверуй — полегшает. По себе знаю. Не размышляй, а слепо, без оглядки, и вот увидишь…» И что ты думаешь? Увидел! «Прозрел», как сказал тот монашек. Опустошенная душа моя перестала ныть, давая о себе знать, «полегшало»…

— И все-таки ты оставь меня в покое, Корнелий…

— Я же просил…

— Извини, Феодосий, и не лезь больше в душу. Это все, что мне нужно. Не сочувствуй и не утешай. Я сейчас вроде мертвеца. Потому и ушел от хороших людей. Они не оставили бы меня так, начали бы возвращать к жизни, а у меня нет сил для этого. Говори теперь, что делать нужно. Работать буду добросовестно, а в остальном оставь меня в покое. Заточи в какую-нибудь келью и требуй, что надо.

— Будешь работать в подвале, темном как могила. Это твердо могу обещать.

— А инструменты?

— Все будет, составь только список. Есть еще вопросы?

— Граверному делу зачем меня учил? Я ведь лекальщик.

— У тебя руки золотые, ты все сделать сможешь.

— К сожалению, не все. Вот Олег Рудаков или Анатолий Ямщиков, те действительно все могут.

— Обойдемся без них. Ты и сам отличный мастер, только цены себе не знаешь. Справишься с работой и один. Тебе ведь нужны тишина и уединение.

— А начальство твое в курсе?…

— Конечно! Ты ни в чем не сомневайся, тут никакой уголовщины. Сам ректор семинарии с тобой завтра, а может быть, даже сегодня поговорит.

— Я и так тебе верю, не надо мне никакого ректора. Дай только поскорее какое-нибудь дело, чтобы забыться, а то с ума сойду.

— Дело будет нелегким, не дрова пилить. Придется думать, соображать, как сделать поточнее. Буквы будешь резать из металла. Староцерковнославянские, какими печаталось когда-то священное писание. Сейчас таких ни в одной типографии нет. Они нам необходимы для…