— Я хочу исполнить святую обязанность, дорогая мисс Руфь, и надеюсь на помощь Божью! Дайте мне только привести сюда товарищей, а там мы запрем оба входа. Ведь здесь два входа, мисс Руфь?

— Да, — прошептала она, задыхаясь от сдерживаемых слез, — через знакомое вам подземелье для комнаты и через площадку северного мыса, на скале, недоступной даже самому сильному приливу. Это специальный ход мистера Кчерни. О, Джэспер, если бы вы могли в самом деле укрепиться здесь!

— Мы сделаем все возможное, мисс Руфь, как честные и храбрые моряки, за это могу вам поручиться, а остальное в руках Божьих. Но, что бы ни случилось, вы должны оставаться в стороне. Прошу вас, дорогая моя, запритесь в своей комнате и молитесь за нас! Ваша молитва будет полезнее вашего присутствия, могущего только смутить нас в минуту опасности!

Она поняла, что я прав, что Господь указал нам единственную дорогу к спасению, и, шатаясь, удалилась в свою комнату. Я остался один, готовый на все, чтобы только спасти дорогую женщину. Осторожно отворил я первую дверь из красивого розового дерева инкрустациями из бронзы и перламутра, и, распахнув ее, очутился лицом к лицу с первым караульным, дремлющим, прислонившись к тяжелым засовам железных ворот, ведущих в уже знакомый мне коридор. Этот человек стоял между мной и товарищами, загораживая мне путь к освобождению. Мне некогда было долго думать. Одним прыжком очутился я возле него и, схватив его левой рукой за горло, правой приставил дуло моего револьвера к его виску.

— Отворяй, Бенно Ренато, — проговорил я, машинально повторяя имя, слышанное мною от маленькой француженки.

Внезапно разбуженный караульный совершенно растерялся. Дрожа всем телом, глядел он бессмысленными глазами мне в лицо, очевидно, не понимая, откуда взялся этот незнакомый человек и что ему надо. Я тоже пытливо взглянул на своего врага. Это был еще совсем молодой человек, по-видимому, итальянец или испанец, красивый и стройный, с незлым и неглупым лицом, внушающим скорее симпатию и доверие, чем страх или отвращение.

— Отворяй скорее, Бенно Ренато, — повторил я, — если тебе жизнь дорога. Одна минута промедления, — и ничто уже не спасет тебя от смерти!

— О, сударь, пощадите меня, я готов повиноваться! — пролепетал он, послушно отворяя железные двери

Я понял, что верно угадал его имя, и решительно толкнул его вперед.

— Веди меня кратчайшим путем к железной лестнице в подземелье, но предупреждаю тебя, Бенно Ренато, при первом подозрительном движении моя пуля отправит тебя туда, откуда нет возврата!

Бедняга дрожал всем телом и покорно прошептал: