Глава восьмая

Глава восьмая

В следующие недели мне не повезло. Я исходил несколько штатов в поисках работы, износил свои новые сапоги, но не заработал ни одного цента.

Зима стояла суровая и холодная. К этому присоединился еще и хозяйственный кризис в Соединенных Штатах; в городах все убежища для рабочих были переполнены голодными и замерзшими людьми, а в деревнях фермеры зимою ни в ком не нуждались, а уж всего менее в таком изможденном и хромом молодчике, как я. Все же иной раз мне удавалось наесться у них досыта и выспаться на их сеновалах, где было гораздо чище и лучше, чем среди голодных и вшивых безработных в городских убежищах.

Под конец меня сбросили с товарного поезда, где я легкомысленно заснул, недалеко от Чикаго. После трудного ночного перехода, на рассвете, полумертвый от голода и холода, я достиг первых домов одного из городских предместий. Ледяной ветер гудел в телеграфных проводах и гнал снежную пыль по тихим, темным улицам. Я огляделся и не мог придумать, куда пойти и что делать. Никогда еще я не доходил до такого отчаяния, как в ту ночь.

По правой стороне улицы вырисовывались. очертания нового строения. В надежде на убежище, я заковылял туда. В темноте я нащупал ступени, попытался взобраться и скатился вниз. Здесь пахло свежим деревом. Я стал шарить вокруг, нащупал большую, пустую бочку, кучу деревянных опилок и какой-то мешок. Соорудив себе гнездо, я влез в него, съежился и, несмотря на жестокий холод, заснул.

Громкие радостные восклицания на моем родном языке разбудили меня внезапно. Мой приятель, плотник из Окаемы, стоял надо мною. Он сразу понял в чем дело и потащил меня к себе. Там он усадил меня у печки и стал поить и кормить. Как голодный волк, я съел все, что у него было припасено.

— Что делать? — говорил он, покачивая головой. — Что мне с тобою делать? У нас для тебя нет никакой работы, да и нигде нет никакой работы… Ну, да ладно! Поживешь у меня и порасскажешь мне всякую всячину. Тем временем что-нибудь и найдется!

Под вечер следующего дня, глубоко удрученный, я сидел, поджидая своего друга. Дверь распахнулась, и он вошел, сияющий:

— Послушай-ка парень, вчера ты что-то толковал про то, что проводил электричество на ферме?

— Совершенно верно. Так в чем же дело? — спросил я, навострив уши.

— Тут представляется отличное местечко. Возьми-ка свою шапчонку, да и пойдем!

По дороге он рассказал мне, что в Чикаго ему пришлось как-то работать в немецком театре, где он перезнакомился со многими служащими. Одного из них он встретил сегодня и узнал от него, что как раз сегодня, на репетиции, директор прогнал осветителя.