Аскари[34] — ликауангуласы, с татуировкой на лице, похожей на разбросанные горошины, и батеталасы, с тремя полосками на лбу, с трудом сдерживали свое недовольство. По вечерам они сидели вокруг костров, угрюмые и молчаливые, бросая злобные взгляды на белых, также недовольных, которые разговаривали за маленькими походными столиками.

Напрасно сержант, уроженец Сиерра-Леоны, ветеран, прослуживший в лесах двенадцать лет, рискуя навлечь гнев бесчеловечного начальника, уже два раза предупреждал его:

— Перестань их сечь, Буана! Иначе плохо кончится.

Но ответом ему был только презрительный смех и приглашение заниматься своими делами.

В это утро пять человек снова должны были получить свою «порцию» Это были пять батеталасов, в числе коих находился некий Ликонго, здоровенный малый, с бритой головой, круглой, как тыква, со сверкавшими ненавистью глазами, один из самых ненадежных людей третьей роты, в которой вообще насчитывалось немало «смутьянов».

Когда его вызвали, он не тронулся с места.

— Ликонго! — крикнул снова и на этот раз уже более строгим голосом сержант.

Ответа не последовало.

— Вывести мне этого молодца из рядов! — заревел начальник отряда. — И живо, поторапливайся!

Но, когда чернокожий унтер-офицер схватил Ликонго за рукав его голубой куртки, последний вырвался от него и, выхватив из-за пояса короткий нож, нанес им удар несчастному сержанту, который упал, не испустив ни крика.

И сразу же, со всех сторон раздались громкие проклятья и крики. Потрясая с угрожающим видом своими ружьями, солдаты направили их на офицеров.

Один из черных, яростно размахивая руками, приблизился к начальнику отряда и нанес ему кулаком увесистый удар в лицо. Выстрелом из револьвера белый положил его на месте.

Не успел еще рассеяться дым от этого выстрела, как со всех сторон началась ружейная стрельба. Среди дыма было видно, как падали тела и судорожно поднимались руки. И внезапно весь лес огласился дикими криками.

Из десяти белых шестеро валялось на земле. Четверо были убиты сразу и лежали неподвижно, пронзенные пулями. Двое еще шевелились. Приконченные ударами приклада, избитые и затоптанные, они превратились в какую-то окровавленную массу.

Морелю, капитану Петри и одному унтер-офицеру удалось все-таки проскользнуть между кучками людей и выбраться из свалки. Среди расстилавшегося дыма, в общей суматохе, они добрались до леса. В течение часа бежали они или, вернее, двигались ползком среди переплетавшихся лиан и спускавшихся до самой земли толстых ветвей и, наконец, остановились, едва переводя дыхание, с ускоренно бьющимся сердцем.