— Да мы… — Что-то еще хотят показать.

— Не надо больше лазить! Только фиксатор (не дает покоя) можете показать? Или далековато?

— Да вы не сомневайтесь! — Саша (белая мультипликационная фигура с круглой головой и ранцем на спине) берется за ленту развернутой ДСБ и трясет ее, показывая прочность соединения. — Смотрите, как надежно!

— Хватит, хватит, — успокаивает его монтажное самолюбие ЦУП. — Видим, принято! У вас три минуты осталось, чтобы одуматься и вспомнить, не забыли ли чего.

— Ха-ха-ха! — веселится командир, всегда в минуты напряжения решительный и размашистый. — А что тут можно забыть? Себя, главное, не забыть!

— Вот перед закрытием люка не забудьте обследовать внимательно шпангоут, чтобы резина была чистая… И спасибо вам большое за работу!

— Спасибо всем, кто нам помогал! — «Протоны» уже в тесном, но столь родном отсеке, вместе с телекамерой, прожектором, коробкой от ДСБ и множеством клубящихся фалов.

И тут Саша, вошедший последним, вдруг говорит!

— Слушай, что случилось? Я не вижу ничего…

Мы внизу замерли: доработался человек.

И слышим командира:

— Фильтр подними! Солнца давно нет!

— Смотри ты… — Саша, как мушкетер после боя, поднимает щиток светофильтра, совсем не нужный в отсеке. — Спасибо, не дал ослепнуть…

Они помогли друг другу выбраться из скафандров. В одиночку после такой работы, говорят летавшие, сил на это не хватает. Спокойно и медленно, уже без всякой циклограммы, отключили все трубки, шланги, электроразъемы многочисленной «упряжи». Вывернули свои доспехи наизнанку — для просушки. И почувствовали, что она и вправду дом родной — станция с ее смехотворно тонкой стенкой против бесконечности Вселенной. Зато какой уют, какое спокойствие, какая надежность, когда нагуляешься снаружи.

Только теперь, когда стрелки индикаторов показали прибавку заряда на станции, когда там стало и светлее, и теплее, все окончательно поверили в выполнимость ручного монтажа.

Даже те, кто… верил в него с самого начала, когда еще и первый испытатель не спустился под воду.

Ни одна из 189 предусмотренных нештатных накладок не вмешалась в ход событий. «Но все равно поверьте, что для нас каждый такой выход — это рубец на сердце». Это одно из признаний, прозвучавших на Земле, в Центре управления полетом.

Может, поэтому Константин Петрович Феоктистов, очень довольный всей операцией, тем не менее призадумался:

— И все же очень уж тяжеловесны наши выходы в космос, за борт станции. Очень рискованны и малопроизводительны. Несколько суток подготовки и три часа самой работы… Огромные расходы времени, ресурсов — сколько энергии уходит только на защиту человека, без которой ни шагу… Почему бы не создать для открытого космоса роботов-монтажников? Тогда у нас будет естественный союзник в околоземном пространстве, компаньон в дальнем космосе… Иначе до звезд не добраться.