Гула выскочила опять из дверей. Разгоревшись, весело крикнула она, что обед готов, и скоро все сидели за столом. Гула неутомимо заботилась о милом госте и очень была довольна, что обед ему пришелся по
Часы проходили в серьезных и веселых разговорах. Солнце село, глубокая долина потонула во мраке, и звезды взошли на небе.
Афрайя встал первый, заткнул трубку за пояс, еще раз наполнил кубки и подал один из них своему гостю.
— Довольно на сегодня, — сказал он, — я подношу тебе сонный напиток.
Это был, должно быть, действительно, крепкий напиток. Стуре вдруг почувствовал, что голова его стала тяжела, как свинец, и Мортуно должен был его поддерживать, когда он нечаянно пошатнулся. Он пошел с обоими мужчинами, и они повели его, как ему казалось, через овраг, вверх по ступеням в палатку, которая снова стояла на месте жертвенника. Ему казалось, что он видит пылающий факел у себя перед глазами; потом ему показалось, что его подняли и понесли, и вдруг он как будто упал в неизмеримую пропасть. Он хотел удержаться и потерял сознание.
Глава двенадцатая СМЕРТЬ МОРТУНО. СЕРЕБРЯНЫЕ ПЕЩЕРЫ
Глава двенадцатая
СМЕРТЬ МОРТУНО. СЕРЕБРЯНЫЕ ПЕЩЕРЫ
Было за полночь. В кругу камней жертвенника стояло несколько человек, тихо совещавшихся между собой.
— Мы, без сомнения, сломим себе шею, — сказал один из них. Это был Павел Петерсен.
— Где же остался Эгеде? — спросил Олаф.
— Он спустился вниз по скале за своей собакой, — отвечал Павел. — Вот он и возвращается.
— Важное открытие! — прошептал квен. — Ступени ведут со скалы вниз, внизу просторная пещера, и в ней свищет ветер. Я держал собаку за веревку и она тянула меня дальше; я следовал за ней и, наконец, услышал шелест деревьев и плеск воды. Тогда Иорн остановился и зарычал; я сейчас же вернулся.
— Это, должно быть, та самая долина, которую ты видел, Олаф, — сказал писец. — Я прозакладываю голову, что принцесса там спрятана.
Густав, сидевший на жертвенном камне, встал и сказал:
— Иди вперед, время не терпит.