В девять часов вечера Строгов прибыл в Икульское, где остановился на всю ночь. До этого селения, затерянного среди Барабинского болота, вести о войне абсолютно не доходили. Эта часть провинции, волей самой природы расположенная на развилке между двумя путями, по которым ханские колонны двигались одна к Омску, другая к Томску, до сих пор была избавлена от ужасов нашествия.

Однако естественные дорожные трудности теперь должны были стать полегче, ведь, если не будет непредвиденных задержек, с завтрашнего дня Строгов выберется из Барабинских болот. Тогда он вновь окажется на проезжей дороге, ему бы только одолеть еще сто двадцать пять верст (133 километра) до Колывани.

Прибыв в этот крупный город, он окажется ровно на таком же расстоянии от Томска. Тогда можно будет навести справки, обдумать ситуацию, после чего он, весьма возможно, решит объехать стороной этот город, который, если молва не лжет, находится в руках Феофар-хана.

Но если поселки, вроде, к примеру, Икульского или Каргинска, через которые он проезжал на следующий день, оставались относительно спокойными благодаря своему расположению среди Барабинских болот, где ханским войскам было бы трудновато развернуть наступление, разве не следовало опасаться, что на более плодородных и благополучных берегах Оби Строгову хоть больше и не грозят физические препоны, зато поджидают угрозы, исходящие от людей? Ведь именно этого следовало ожидать. Как бы то ни было, если потребуется, он без колебаний свернет с Иркутского тракта. Тогда, продолжая путь по степи, он, разумеется, рискует остаться без всякой поддержки. В самом деле, там же больше не будет ни торных дорог, ни городов, ни селений. В крайнем случае могут встретиться на пути одинокие фермы или просто хижины бедняков, наверняка гостеприимных, но едва сводящих концы с концами, у них припасами не разживешься. И все-таки Строгов спешил вперед, не зная сомнений.

Наконец, около половины четвертого, миновав станцию Каргатск, Строгов оставил позади последние Барабинские низины, и под копытами его коня снова зазвенела сухая, твердая земля Сибири.

Он выехал из Москвы пятнадцатого июля. Стало быть, если включить в расчеты семьдесят с гаком часов, проведенных в хижине на берегу Иртыша, сегодня, пятого августа, истекал двадцать один день с момента его отправления.

До Иркутска ему еще предстояло проехать одну тысячу пятьсот верст.

Глава XVI. Последнее усилие

Глава XVI. Последнее усилие

Не напрасно Михаил Строгов боялся какой-нибудь дурной встречи на этих равнинах, простирающихся за пределами Барабинской низменности. Одного взгляда на поля, истоптанные лошадиными копытами, хватало понять, что ханские полчища прошли здесь, и что это варвары, о которых можно сказать, как и о турках: «Там, где прошел турок, трава никогда не вырастет!»