Добежать, спрятаться там, попросить, а если надо, то и без спросу взять какой-нибудь еды для подкрепления сил, ведь он изнурен усталостью и голодом! У Михаила не было другого выхода. Он кинулся к этому дому, до него было с полверсты, вряд ли больше. Приблизившись, он понял, что перед ним телеграфная контора. Оттуда тянулись три провода, один на запад, другой на восток, третий к Кдлывани.

Учитывая положение вещей, контора, скорее всего, покинута, но в конце концов так или сяк, там все же можно было спрятаться и, если потребуется, дождаться ночи, чтобы впотьмах продолжить путь по степи, где шныряют ханские лазутчики.

Не медля ни секунды, Михаил Строгов подбежал к двери дома и с силой толкнул ее.

В зале, где происходят прием и отсылка телеграфных сообщений, находился всего один человек. Это был телеграфист, спокойный, флегматичный, равнодушный ко всему, что происходило вне этих стен. Верный своим служебным обязанностям, он сидел на положенном месте у окошечка, ожидая посетителей, которым могут потребоваться его услуги.

Михаил бросился к нему, срывающимся от усталости голосом насилу выговорил:

– Что происходит? Вам что-нибудь известно?

– Ничего, – телеграфист, улыбаясь, пожал плечами.

– Это русские с татарами там дерутся?

– Говорят, вроде так.

– Но кто берет верх?

– Понятия не имею.

Столько благодушия в такой кошмарной обстановке, эта невозмутимость, если не безразличие – трудно было поверить, что подобное возможно.

– А линия не оборвана? – спросил Михаил Строгов.

– Между Колыванью и Красноярском оборвана, но связь с европейской Россией еще работает.

– Правительственная?

– Если в ней возникает надобность, то да. И частная работает, если платят. Десять копеек за слово. Так что вам угодно, сударь?

Строгов собрался было объяснить чудаковатому телеграфисту, что никакой депеши он отправлять не собирается, ему бы кусок хлеба да глоток воды, но в этот момент дверь резко распахнулась.

Подумав, что сюда ворвались его преследователи, Михаил чуть в окно не сиганул, но вошли всего два человека, как нельзя более непохожие на ханских воинов.

Один из нихдержал в руке депешу, писаную карандашом. Обогнав своего спутника, он первым ринулся к окошечку бесстрастного телеграфиста.

В этих двоих Строгов с изумлением, которого трудно не понять, узнал тех, о ком давно не вспоминал, не думал когда-либо увидеть их снова. То были корреспонденты Гарри Блаунт и Альсид Жоливе, ныне уже не только попутчики, но и соперники, враги, ведь теперь каждый охотился за новостями на театре военных действий.