Юный коммунар в отдушине

Наутро ей неожиданно повезло. Вернее, это она так сначала подумала, что повезло. Семиков с Пустыгиным были заинтересованы чуть ли ни с первой минуты: не успели они в группе остальных детишек переступить порог нового дома и начать осматриваться, как откуда-то возник круглолицый человек в кожаной куртке. Он остановился именно напротив Саши, державшей дружков за плечи, сунул руки в карманы, будто двинув себя этим вперед, и как-то особенно твердо выговаривая слова, обратился к ней:

— Я вас уже двадцаТ минут поджидаю. Это мне неожиданно: встретиТ такую неорганизованносТ. В наше времЕ мы участвуем постоянно в бою, как можно в бой опоздаТ?

— Какой бой? Это вы образно говорите? Я ребятишек привела, пяти — семи лет, — изумилась Саша, — и я ни о чем с вами не договаривалась… Вы представьтесь, пожалуйста. Вы, наверное, здешний зав?

— Недоразумение, — нахмурился круглолицый. — Я, пожалуйста, Айварс Круминьш. Но вы не участник команды для акции. Я правильно определяю?

Саша едва начинала чувствовать признаки стыда за то, что не только не участник акции, но и даже не понимает о чем идет речь, как на них налетела запыхавшаяся полная женщина с воловьими глазами, в ватнике и платке. Не обращая внимания на Сашу, ребятишек около нее и другие столь же незначительные детали, она шумно выдохнула воздух и виновато обратилась к Круминьшу:

— Не нашла, товарищ Айварс! Мне преподнесли какую-то слаборазвитую мелюзгу. Им о пролетарском самосознании и Мировой революции талдычить, — просто зря время терять. Здесь сопли вытирать надо! Ничего себе, — она заметила, наконец, весь Сашин «выводок», замерший от ее смерчеподобного наскока. — Это ты их для акции привела? Девушка, соображать же надо! С нашим делом — не потянут, опозоримся с такими перед классовым врагом.

Да, сообразить не мешало. Саша как раз собиралась задать пару-другую вопросов, могущих помочь пролить свет на загадочное негодование налетевшей особы. И вдруг в разговор встрял звонкоголосый Семиков:

— А я знаю! А мы с Толькой знаем — про мировую революцию: как у себя всех не наших перебьем и пойдем дальше у всех других бить, так она и нагрянет. Еще знаем: «С Красной Армией пойду я походом, Смертный бой я поведу с барским сбродом».

— Видите, плохо иШете, товариШ заведуШая, — укорил тяжело отдувающуюся обладательницу ватника Круминьш и обратился к Семикову, нетерпеливо подпихивающему друга, дескать, «ты тоже себя покажи!» — Ты знаеШ, что такое револУционный долг?

— Знаю, — заторопился вновь блеснуть Семиков, — это когда революция дает, дает, а мы должны ей потом все отдать обратно!