В а с и л и й. Завтра суд. Так или иначе — скорей бы кончилось. Левка-то Халецкий к нам переехал. Видала, какая у него морда? Доволен. А у Лизы плохо дело. Там в кадрах такой тип, голым в руки не дастся. Скользкий. Когда меня исключали, все руки подняли, никто Дунаеву перечить не захотел. Многие знали что к чему, молчали. А этот тип в уборной подошел — ты, говорит, Комаров, не сердись на меня, понять должен. Так меня и загнали в деревяшку.
П о л и н а. Загнали? Не обманывай себя, Василий. Ты не из тех людей, которых загоняют.
В а с и л и й. Выходит, из тех.
П о л и н а. А в сорок первом, когда отступали, тебе легче было?
В а с и л и й. Тогда всем худо было.
П о л и н а. И тогда находились «герои», бросали оружие.
В а с и л и й. Ты меня со всякой сволочью не равняй. Понадобится — хоть завтра в танк сяду.
П о л и н а. А сегодня?
В а с и л и й. Чего ты хочешь? Жизни моей не одобряешь? А ты разберись в ней, в моей жизни. Не первый день знакомы. Авось не забыла, кто тебя в партию рекомендовал?!
П о л и н а. Ты.
В а с и л и й. А теперь пойми, мне говорят — с кем воюешь, с Дунаевым?! Нет, Комаров, ты против партии пошел. А я против партии не мог идти. Понимаешь, не мог!
П о л и н а. Ну хорошо, вот так случилось. Что было, то было. А теперь? Что дальше, Василий?
В а с и л и й. Ох, Полина, где же ты раньше была?.. Знала ведь, что я в своей Березовке. Сам хотел написать, да не мог. Боялся, не станешь отвечать. Я ведь знаю, ты в другую часть уехала, чтобы мне в тягость не быть. Вот и хорошо, думал, обойдется. Приехал домой. Свободный человек. Сам себе хозяин. А вышло — не хозяин. Все о тебе думал — что делаешь да какая теперь. А ты вон какая. Ну что смотришь?
П о л и н а. Глаза у тебя усталые.
В а с и л и й. Устал. Жизнь дурацкая. Нескладная. А ты… Я когда в деревяшке тебя увидел, будто меня кто за горло схватил.
П о л и н а. Думаю… Если бы знала, что ты помнишь… я бы давно приехала.
В а с и л и й
П о л и н а. Глупый ты, Василий. Разве я могла тебя забыть?