Клазен едва стоял на ногах, словно пьяный.

— Спасибо тебе, Герхард. Ты мне помог, несмотря на… Я ведь этого не заслужил…

— Я плохим за плохое не расплачиваюсь, старина. — Генгенбах пожал руку Клазену и Мюнхофу. — Возможно, мы еще с вами встретимся в лучшей обстановке. Настанет и такое время…

Он повернулся и прыгнул вниз, зажав автомат в руке. Его цель была ясна: повернуть оружие в другую сторону!

«Клазен, я думаю, извлечет урок из всего этого и примет нужное решение, — размышлял обер-лейтенант. — Я думал, что Мюнхоф потянется за нами, но ошибся. А сам-то я? Чего я, собственно, хочу? Остаться в живых и сделать что-то для того, чтобы приблизить конец войны? Фриц Хельгерт понял необходимость этого год назад. Но я тогда до этого еще не дошел. Сейчас же я это понял. Пройдет некоторое время, и это поймут Клазен и Мюнхоф. А сейчас, если бы я взял их с собой, они оказались бы для меня ненужным балластом».

«Войну уже невозможно выиграть, ее и нельзя было выиграть, — думал в это время вахтмайстер Линдеман. — У меня нет ни малейшего желания воевать дальше. На Генгенбаха можно положиться. Если он ведет меня за собой, к новой жизни, я иду без колебания. Я ни секунды не сомневался в нем, когда освобождал его из-под ареста».

Зеехазе молча шел за Линдеманом и Генгенбахом, размышляя над тем, что несколько месяцев назад он и не подозревал, что цель его жизни может совпасть с целью жизни офицера вермахта. «В принципе у нас одна цель, и не только потому, что нас с ним гнали одни и те же враги. Этот наш союз оправдает себя, обязательно оправдает».

Солнце вот-вот должно было показаться из-за горизонта. Отблески его уже окрасили в золото развалины Руана.

А дальше на востоке лежала их Германия. Длинный и нелегкий путь вел к новой Германии.

Все трое зашагали быстрее.

Дверь камеры открыл негр-сержант, держа в руке скорострельную винтовку. Рядом с ним на всякий случай стоял еще один. Американский капитан встал у стены с револьвером в руке.

— Выходите, ребята! Руки вверх! — крикнул сержант гитлеровцам.

Первым на свет вышел майор Бернарс, подняв вверх почти прямые руки. За ним шел штабсцальмайстер Зомерфельд, поблескивая очками в черепаховой оправе. «Сейчас со мной уже ничего не случится, — думал он, — но горе мне, если бы я попал в плен к красным! Ведь летом сорок третьего года я был под Ярцевом, где Дернберг приказал застрелить семерых ни в чем не повинных людей. А теперь русские разыскивают военных преступников, чтобы отдать их под суд военного трибунала».

Третьим шел гауптвахтмайстер Тони Кемпен, которого беспокоила одна-единственная мысль: четыре года он выполнял обязанности фельдфебеля, не сделав за это время ни одного выстрела. Разве этим он не заслужил лучшего обращения?