Тетрадь пятая. «Alma mater»

Тетрадь пятая. «Alma mater»

«Скрываясь в неведомой дали, мимо проплывали суда…

Я вослед кораблю, что за островом в бухте Акаси предрассветной порой исчезает,

туманом сокрытый, устремляюсь нынче душою…»

На «Советском Союзе»

На «Советском Союзе»

Перед тем, как проснуться, я не ворочался с боку на бок, не крутился, дрыгая замлевшими ногами, — просто открыл глаза и тотчас зажмурился от ударившего в лицо яркого солнечного луча.

В моей походной жизни, близкой к спартанской, в этот утренний час мне не требовалось, подобно большинству людей, проснувшихся в мягких постелях на кроватях, диванах, софах, кушетках, шарить вокруг себя в поисках ночных туфель на пушистом белоснежно–курчавом коврике из меха овцы.

Чтобы ощутить внешний мир, не нужно было прислушиваться к шуму водопроводного крана в ванной и шелестящему свисту смывного бачка в туалете, к шлёпанью тапочек жены и бряканью посуды в кухне.

Я вспомнил, как вчера, в потёмках ночи засунул в планшет исписанную от корки до корки толстую дневниковую тетрадь, уже в полузабытьи выключил фонарик.

И сейчас, проснувшись, сразу ощутил себя во времени и пространстве, готовым продолжать плавание и прерванное сном романтическое повествование о жизни странствующего отшельника, каковым стал после многих лет учения, бесплодных поисков самого себя в круговертях мудрёной, но, если глубже вникнуть, — суетной жизни.

Сегодня 28 июня. Четверг, 45‑й день моего одиночного плавания на плоту–катамаране вниз по Оби. На Крайний Север, в тундровое Заполярье, в снежную Арктику.

В неведомое сказочное Лукоморье бегу я от мирской суеты к белым медведям и птичьим базарам.

Совсем рядом плещется, шумит великая сибирская река.