— Держись, мужик! Правее бери! К берегу ближе!

На что надеялся я, продолжая бессильную борьбу с водяным смерчем, ошалело мотая вёслами? Я не выпускал из рук дюралевые рукоятки, с содроганием в душе сознавая, что не могу противостоять необузданной силе реки. Ещё несколько кругов и плот неминуемо нырнёт в глубокое жерло. Быстрое вращение бурлящей воды по краям тёмной дыры совсем близко. С шумным клёкотом и громким журчанием чудовищное горло жадно захватывало плывущую в него добычу: бутылки, доски, ящики и прочий речной хлам. Раздутая туша коровы крутнулась вокруг этой всепожирающей открытой пасти, утонула в ней. На миг мелькнули рога и всё. Где–нибудь за сотни метров выбросит её на поверхность, забьёт в прибрежные заросли. Да только дохлой корове без разницы, где вынурнуть. А мне?! Неужто конец?! Не верилось, что какие–то метры разделяют жизнь и смерть, что всего лишь минуты остаются на бесплодную борьбу и гибели не избежать. Я не призывал на помощь с берега, понимая невозможность её оказания. Не разрыдался истеричным плачем: некогда было отвлекаться и расслабляться. Ни на что не надеясь, чувствуя холодное прикосновение костлявых, скрюченных пальцев к моему горячему, распотевшему телу, я закричал, не переставая бешено работать вёслами:

— Господи! Да не увлечёт меня стремление вод, да не поглотит пучина, да не затворит надо мною пропасть зева своего!

На следующем витке течение завернуло «Дика» на больший круг, пронесло чуть дальше к берегу. Я с бешеным ожесточением лопатил вёслами пенную воду. Лопасти мелькали, как если бы к ним приделали мотор. «Дика» снова закрутило, но теперь уже в другом месте. Отсюда, потрудившись вёслами ещё минут пять, я выбрался на ровную, спокойную гладь реки. Пристань с орущей толпой, водоворот с чёрной дырой–воронкой, предательский мыс, скрывший от меня столкновение двух мощных течений — всё осталось позади. Я бросил вёсла, безжизненно упал на доски настила. Хрипло, с надрывом дышал, понемногу приходя в себя. Тело тряслось, и зубы выстукивали мелкую дрожь. От страха, пережитого только что, или от неимоверного физического напряжения — не знаю. А только колотило всего, как в ознобе. Костлявая старушка и теперь не одолела меня!

В который раз Господь благоволит ко мне. Ещё час назад безмятежное плавание едва не закончилось трагедией. Глупой, несуразной, страшной.

Раскинув в изнеможении руки, смотрел я на круглые, как стога, кроны вязов, зеленеющих среди просторов половодья. На красный шар солнца, нависший над розовеющим горизонтом. Там, вдали, выступают смутные очертания Колпашево. Тонкие линии котельной трубы, телевышки, высоковольтных опор подтверждают моё предположение. В уютных домах тихого, мирного города радуются жизни его добрые, славные жители. Я ещё не знаком с ними, но не сомневаюсь в своей оценке колпашевцам. Из плавания по Оби уяснил непреложную рыбацкую истину Женьки Мандракова: «На реке дерьма нет. А какое было — давно уплыло». Будет ли так всегда?