— Мэм, вы такая замороченная. — Ленивым голосом, но смакуя каждое слово, говорила Гувер, пытаясь дотянуться ногами до потолка. — Вы, русские, все такие? Поддерживаете имидж загадочной и непонятной души? Читала я ваших философов, сплошное умствование, ничем не обоснованное. Самоуничижение, доходящее до мании величия. Надо же было додуматься объявить себя народом-богоносцем, спасителем Вселенной! И это нация, погрязшая в распутстве и пьянстве! Да у вас не экономика, а смех один! Вы не то что тяжелую, уже даже легкую промышленность возродить не сможете!

— Рот закрой. — Негромко приказала Татьяна.

— Ага, уже дрожу вся. Видала я ваш махровый патриотизм, просто смешно. И это у человека, который передавал сведения о своей стране американской военной разведке! Где логика? У вас там все такие?

— Заткнись.

— Давайте больше слов, в России вас оценят, может, даже не сразу пришибут, когда решите вернуться… ой, что-то вы не торопитесь туда. Конечно, со стороны эту помойку любить легче.

— В чем твоя проблема?

— Моя?! Это не я бросаюсь на людей, как бешеная! Не я строю из себя непонятую загадочность. Ах, эти американцы, такие тупые пожиратели бургеров… а если вы такие умные, что же вы в такой жопе?

— Как это типично. — Не выдержала Михайлофф. — Для вас. Думать, что вы умнее всех. Эти ваши смешные идеи о всеобщем равенстве. Вы даже представить не можете, что не все такие же, как вы. Вы никогда не договоритесь ни с китайцами, ни с арабами, просто потому, что не поймете, что они другие. Вам кажется, что если кто-то назвал кого-то другим, он нацист. И вот поэтому вам никогда…

— Конечно, только вам! — Поддакнула Гувер. — Вы одна среди нас такая умная.

— Не просто умная. Я лучшая. — Просто и устало сказала Михайлофф. — Потому что я понимаю людей.

— Ну и гордитесь до пенсии! Недолго осталось, ха-ха!

— Тупая американка!

— Вообще я ирландка. — Невесть с чего сказала Мерида.

— Все вы одинаковые!

— Все да не все, а?

Гувер инфернально расхохоталась и, не выдержав, свалилась на пол, тут же перекатившись и приняв боевую стойку, но Татьяна и не думала ее бить. Вместо этого она окинула агента Джокер презрительным взглядом и снова отвернулась к стене.

— Ну-ну, при мне можно не притворяться. — Хмыкнула Гувер. — Я вас насквозь вижу.

— Да что ты видишь! — Прошипела Михайлофф, закидывая голову, потому что носом невесть с чего пошла кровь.

— Что вам печень надо лечить! Водка, Горбачев, матрешка, балалайка!

Неизвестно, чем бы окончился разговор, если бы дверь карцера не открылась, и на пороге не возник Коннор в компании взволнованного Солджера. Татьяна отвернулась, Гувер показала ее спине оттопыренный средний палец.