— Лютов! Иван Иванович!

— Это ты, что ли, Миколка? — заморгал Лютов. — Погоди минуточку, присядь. Еще немного, и я проснусь…

Он лег вдоль скамейки и сразу уснул. Спал он, наверное, минут десять, потом вскочил, обнял меня своими крепкими руками и начал трясти:

— Младший лейтенант! Наш студент — младший лейтенант! Офицер! Офицер! Растут наши аджимушкайцы! Не женился еще?

— Еще нет, Ванечка.

— А я бултыхнулся по самую макушку. А чего ждать-то! — Он распахнул маскировочный халат, отвернул воротник. — Видал? — похлопал он по лейтенантским погонам. — Окончил сокращенное военное училище и по пути в свою дивизию женился в Керчи. Я прямо с боевого задания, трое суток подряд караулил, и дело вышло… Немого взяли, совсем не говорит. «Язык» безъязыкий. И чего только на фронте не бывает! А чего ты тут делаешь?

— Взводом командовал после курсов, а сейчас, с сегодняшнего утра, в редакции «дивизионки» литсотрудником. И первый блин комом…

Он обнял меня опять:

— Не переживай, студент. Вот так Миколка — военный корреспондент! Газетчик! — Он взглянул на часы: — Уже два часа допрашивают. А он, гад, этот фриц, наверное, притворился, тянет резину! Я бы его быстро вывернул!.. Что я наслышался, что навиделся в Керчи! Вот тебе один факт. Накануне войны в городе насчитывалось семьдесят шесть тысяч жителей, а после полного и окончательного освобождения Керчи сделали перепись… И насчитали всего тринадцать человек! Гады, целый город расстреляли!..

С ветки слетела синица, уселась на край скамейки и смотрит на нас то одним глазком, то другим. Лютов тихонько вынул из кармана хлебные крошки, протянул руку — синица вспорхнула на ладонь и, склевав несколько крошек, упорхнула.

— А знаешь, я на ком женился? Ты, видно, и не поверишь, если скажу… На Варе. Очень красивая, очень нежная, но еще пугливая, как вот эта синица… Я уж потом узнал, чья она дочка, а сразу не признавалась. Ты помнишь Григория Михайловича Тишкина?

— Помню, Ваня. Тишкин погиб на моих глазах…

— Да не погиб Тишкин! Он к немцам переметнулся! — резко возразил Лютов. — Моя Варенька тоже об этом знает… Я уже собирался уезжать из Керчи, а Варенька говорит мне: «Ты чего же про папу не спрашиваешь?» Я обнял Вареньку, ну и говорю: «Я женился не на твоем папаше, а вот на этой миленькой, курносенькой любушке…» «Нет, — говорит, послушай…» И рассказала…

Лютов долго молчал, глядя на синицу, вновь спустившуюся на скамейку.

— Ты правильно говоришь, что дезертир Тишкин при побеге из катакомб напоролся на вражеский огонь. Но он не погиб при этом. Отлежался в яме, куда он бросился, чтоб спастись, как я думаю. Когда наступило утро, Тишкин услышал немцев… А-а, куда денешься! Ну, взяли его в этой яме. А взяли его каменотесы-невольники, которые но приказу фашистского командования гнали туф в Германию, в Восточную Пруссию, для оборонительных сооружений, так мне говорили в Керчи.